История малой России

Послы Царские в Константинополе, Толстой и Шафиров, уговаривали приверженцев Орлика я Мазепы возвратиться в Украйну; удостоверяли скитальцев в том, что Государь их простит, почти целой год те колебались, наконец решились приехать в Глухов; они туда прибыли в Апреле 1715 года. То были Дмитрий Горленко, прежний Полковник Прилуцкий; зять его Бутович; Иван Максимович, Орликов Писарь; Михайло Ломиковский и Канцелярист Антонович; их отвезли в Москву, там жили они на свободе, получая: три первые по десяти копеек, остальные по пяти в день; Гетман высылал в тоже почти время беглых Великороссийских солдат и крестьян, поселившихся во множестве в Украйне. Государь отпустил на родину Мазепиного Канцеляриста Андрея Кандыбу, бывшего Полковника Лубенского Григория Гамалею, и Лисовского, который из Гадячского Протопопа стал Сотником.

Но, незлобливый с каждым, отдельно взятым из своих подданных, Государь видел необходимость уничтожать права Гетманщины, с большею и большею деятельностию; и так власть Гетмана была ограничена; наступило время к ограничению власти Полковников. Они лишились права назначать по своему выбору полковых Старшин, это дело было предоставлено Гетману с приведением новоизбранных к присяге, в присутствии Протасьева. В статьях договорных Орлика с Гордеенком мы видели, как покупались не только эти уряды, даже и Полковничьи; и так потери никакой для народа в этом постановлении не было; но то было нововведение и старики впадали в печаль.

Запорожцы мало помалу появились в Украйну; их селили здесь и там; их употребляли в работы домашние. Гордеенко был убит; его заменил Милашевич; новый Кошевый умолял Государя, через Гетмана и через Апостола, о позволении селиться на старом Коше; Государь отвергнул его прошение. Хан Крымский их обижал; в Сече не было ни одной пушки; они то строили линию Перекопскую, то бились с Черкесами, то служили Татарам без денег, за кусок хлеба.

Но что было совершенно ново и нестерпимо для Малороссиян, это «первый пример занятия, вне родины, земляною работою!»— говорит правдолюбивый Бантыш-Каменский; несколько тысяч козаков, с Генеральным Хоружим Сулимою, пошли на Волгу и Дон рыть канал между этими реками, и потом проводить линию против Кубанской Орды.

В 1717 году Малороссияне получили надежду отдохнуть от тягостей, наложенных на них Царским гневом; Петр Великий писал к Гетману из Амстердама, что, по возвращении войск из Польши, уменьшит число постояльцев на зимнее время; в доказательство, что Малороссияне неотягощены, он напоминал Гетману об увольнении народа от податей, о долговременном бездействии козаков, и обещал содержать их, когда окончится война с Шведами, в милости, при правах и вольностях, «без умаления.»

В это время Скоропадскому вздумалось выдать свою пятнадцатилетнюю дочь, за кого-нибудь на Украйне, чтоб при старости глубокой и здоровьи ослабелом, прежде кончины своей, быть свидетелем ее благополучия. Он просил разрешения Государева. Ответ был следующий: «В ознаменование верности, по примеру своих предместников, Гетман должен сговорить и выдать дочь за одного из чиновников Великороссийских.» Сын, Царскаго любимца, Петр Петров Толстой, стал зятем Скоропадского, и через два года получил полк Нежинский, на место умершего Полковника Лукьяна Жураховского, «во уважение верной и усердно-радетельной службы тестя.»

Государь возвратился из чужих краев. Скоропадский поехал в Москву поздравить Его с приездом; Генеральный Писарь Семен Савич и Бунчужный Яков Лизогуб; Полковники: Черниговский, давно уже известный Государю, со временем знаменитый, Павел Полуботок; Гадячский возстановитель Черноморцев против Турков, храбрый и благородный Серб, Михайло Милорадович; Лубенский Андрей Маркевич и племянник Гетмана, Михайло Скоропадский, с двумя стами козаков, — поехали с Гетманом. В Москве им отвели дом Графа Рагузинского; Государь принял Гетмана милостиво; целая рота была в карауле при нем; наконец Государь одарил его щедро (?), — «за его верные и усердные службы, ревность и прилежание во всех принадлежащих к интересу Нашему случаях, и особливо за непоколебимую, показанную к Нам, Великому Государю, верность.» Этого казалось для Государя недовольно: награждая Гетмана и в лице его родных, он утвердил за Маркевичами их огромные поместья и дал им новые (?). Так тешил Государь простодушного старика, все менее и менее ему оставляя из прежней Гетманской власти. Но если нельзя дать Скоропадскому ума и дальновидности, зато нельзя в нем не признать благородства и благодушия.