«Свидетельствуюсь небом и землею и самым Богом Всемогущим, что поднятое мною оружие и пролитая им многая кровь Христианская есть дело рук некоторых Магнатов Польских, противящихся власти найяснейшего Короля, сего помазанника Божия, и милостивого отца нашего, и следующих тиранским своим склонностям и вымыслам на пагубу народа Русского. Они то жаждали крови человеческой, они искали жертвы сей законопреступной и варварской, и пусть ею да насытятся, а я умываю руки пред народом и всем светом, что ни мало неповинен есмь в крови сей Христианской и единоплеменничей. Известны все чины, известен и сам наш Король, да и самые архивы Государственные засвидетельствуют, сколько было представлений, сколько было жалоб и просьб, самых горчайших и убедительнейших, от чинов и народа Русского, о чинимых им, от распутных и своевольных Поляков и их пьяного воинства, самых несносных насилиях, грабежах, убийствах и всех родов тиранствах, многочисленных и разнообразных, и в самых диких народах едва ли известных. Но никто по тем жалобам не внял ни мало, никто не сделал по них хотя обыкновенного разбора и удовлетворения; самые жалобы сочтены наконец преступлением и злоумышлением. Оставлен и брошен несчастный народ сей на произвол одного своевольного жолнирства и хищного жидовства, и повержен в самое неключимое рабство и поношение. Все ему было преграждено и воспящено, и доведен до того, что никто в нем более не проречет, ни возопиет. И так, единоплеменные ему, Поляки ни только не познавали: уже единокровной братии своей Савроматов, но не признавали его даже и за создание Божие, и всемерно презирали и поносили, наддав ему презрительные титулы хлопа и Схизматика. Заслуги воев Русских, тяжкие брани их с иноплеменниками, подятые для обороны и разширения пределов Польских, забыты и безстыдно попраны и презрены Поляками. Пролитая за них кровь Русская и падшие на полях ратных тысячи и тьмы воев Русских награждены от них виселицами, сожигательством в медных быках, спицами и всех родов мучениями и варварствами. Но правосудие Божие, назирающее дела человеческие, престало терпеть таковые лютости и безчеловечия, и подвигло народ к обороне собственного бытия своего, а меня избрало слабым орудием воли Его. Сей промысл Божий явно доказан поражением Поляков, весьма неравными им, силами козацкими на семи главных сражениях и на многих штурмах и битвах. Армии Польские избиты и разсеяны; многие вожди их и начальство истреблены, также немало предано их в плен Татарский, да тоею мерою, ею же мерили, возмерится и им! Остается руиновать жилища Польские истреблять семейства их, во отмщение Русским, сие претерпевши! Но я суд Божий на душу мою призываю, что не желаю и не ищу мести, постыдной Христианству и человечеству, и подлежащей единому Богу и Его правосудию в день он, во он же истязаны будут Царие земстии и предержащии власти мира сего, о всем погибшем от них и чрез них в человечестве и о невинной пролитой ими крови, от самых времен, братом убитого, Авеля. И так отзываюсь о тебе, найяснейший Король, справедливый и любимый Монарх наш, отзываюсь и к вам, Советникам его, и всем Вельможам Польским. Убойтеся Бога милосердного, потребите вражду и отриньте злобу ее, губительную собственным своим народам; возстановите в них мир и тишину, да поживут, и вас прославлят! Сие единственно от вас зависит, а я всегда готов исполнить то, чего долг мой и обязанность к Богу и народу от меня требуют.»
Посылал ли Хмельницкий к Хану Крымскому представление на показ, о том не известно. Но Энил говорит, будто бы Хан приложил свою записку к Королю и Магнатам. «Помыслите сами, до чего довело вас высокомерие. Прощайте и ожидайте нас скоро в Варшаве и Кракове.»
Пленники, Косяковский, Червинский и Оссолинский взялись доставить Королю и Магнатам представление, и Гетман отпустил их на честное слово, что чрез две недели доставят ему ответ, а в противном случае сами явятся и перескажут мнение Правительства. Но ответа и возвращения этих трех пленников Гетман ждал напрасно. Это было только честное слово, и рыцарские подвиги Поляков прежних времен вышли тогда в Польше из употребления.