Но они стояли у кровати, ни на что не обращая внимания. Теперь мне были видны их ноги, даже волоски на щиколотках Давида и блестящий красный лак на ногтях Брижит. Ее стопы повернулись носками к кровати. Давид встал у нее за спиной, и, когда он поднялся на цыпочки, мускулы на его икрах напряглись. Он согнул колени, а она оперлась на кровать. Выше их бедер я ничего не видела. Их дыхание становилось все более резким и хриплым, он продолжал толкаться в нее, раздавались шлепки тела о тело, и наконец я почувствовала этот запах – запах их смешавшегося пота. Она заговорила довольно громко, и я услышала ее слова. “Ты этого хочешь?” – спросила она. У нее был женственный и нежный голос. А потом она сказала что-то еще так тихо, что я не смогла разобрать. Ноги Давида прижались к ее ногам.
Я закрыла глаза, пытаясь представить себя на месте Брижит, и меня охватила эйфория. Только что я так боялась, что они меня обнаружат. Теперь это меня почти не волновало. Я сидела, стиснув руки между бедер, и долго не решалась пошевелиться. Мое собственное дыхание участилось, капли пота стекали по ушам и шее. Я подождала, пока они выключат свет, потом вернулась в кабинет и заснула глубоким сном.
На следующее утро я долго не могла сообразить, где я. Ступни упирались в жесткую боковину дивана, сквозь щели между ставнями сочился голубоватый свет. Я сложила постельное белье и разгладила обивку, стирая вмятину от своего тела. Выглянув в окно, я увидела во дворе старика, собиравшего листья в полиэтиленовый пакет.
4
Моя мать всегда будет повторять, что он не был создан для политической карьеры. Тоже мне секрет. Поразительно, каких высот он достиг – министр культуры! Даже стать
Представь это вот как. Группа из тридцати человек садится на небольшой корабль. Капитан знает, что один из пассажиров – грабитель и убийца, который без колебаний прикончит и обворует всех остальных. Капитан может либо пустить его на корабль, либо сбросить за борт. Умный капитан, не колеблясь, избавится от вора, даже если ему придется поступиться общими представлениями о том, что хорошо, а что плохо.
Вот этой изворотливости у папы не было. Он был умен и трудолюбив, но когда речь шла об отношениях между людьми, совершенно не понимал, что движет окружающими. Он не умел сопереживать другим настолько, чтобы их обезоружить, и не знал, как выкрутиться из положения, как выбрать меньшее из двух зол. В таких ситуациях он оказывался парализован. Наверное, ему стоило больше опираться на собственный опыт жизни на две семьи.
Нет, хотя, возможно, это потому, что она всегда надеялась перетянуть его на сторону левых.
Его семья. Маленький городок, где он вырос, ощущение собственной ничтожности, которое так и не прошло до конца, даже когда он приобрел богатство и статус. Анук однажды видела его на мероприятии с каким-то буржуа до мозга костей, выросшим в шестнадцатом округе, где папа жил со своей женой. Позже она рассказывала, как папа съеживался в его присутствии. Его собеседник ничего не замечал, да ему это было и неважно, но Анук видела, как краснеют папины щеки, как меняется его поза, выражая одновременно покорность и негодование. Что-то сказанное этим человеком вызвало такую реакцию. Папа надулся как индюк. Обычно он подавлял ощущение собственной ничтожности, но во время подобных разговоров его неуверенность мгновенно обострялась.
Анна Михайловна Бобылева , Кэтрин Ласки , Лорен Оливер , Мэлэши Уайтэйкер , Поль-Лу Сулитцер , Поль-Лу Сулицер
Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Приключения в современном мире / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Фэнтези / Современная проза