История марксистской диалектики (Ленинский этап)

Айер выступает против материалистической диалектики с чисто позитивистских позиций. Он отрицает в принципе возможность такой философии, которая бы дала «целостную доктрину» и позволила бы в обобщенном виде описывать явления мира. Отрицая материалистическую диалектику как подобную доктрину, он действует путем сведéния ее к примерам, из которых одни, на его взгляд, подтверждают, а другие опровергают ее. Отсюда он делает вывод о локальном, ограниченном, а не о всеобщем значении ее принципов. Он пишет, что основной недостаток всевозможных попыток создания философии как «целостной доктрины» состоит в том, что «предложения, возникавшие в их результате, были лишены фактического содержания» (22, стр. 97). Под «фактическим содержанием» он понимает конкретное частное содержание, какое, например, заключается в любом физическом, биологическом или другом предложении. Так, согласно его мнению, положение о том, что каждое явление имеет свою причину, лишено фактического содержания. Если же ему придать тот смысл, который вкладывает в него старый, механический материализм, т.е. что при условии знания исходных данных (положения и скорости) каждой материальной частицы можно определить в любой отрезок времени дальнейшее положение этой частицы, то тогда принцип причинности приобретает фактическое содержание. Но тогда этот принцип утрачивает свое всеобщее значение, поскольку в квантовой механике, например, подобная форма детерминизма не имеет места. Дилемма поэтому такова: либо философские принципы имеют всеобщее значение, но это последнее оплачивается тяжелой ценой утраты фактического содержания, либо они имеют фактическое содержание, но тогда они становятся ограниченными и нефилософскими.

Эту аргументацию Айер направляет против диалектики, против признания ее всеобщего значения. Подходя к диалектике и ее принципам с позиций отрицания общего, Айер утверждает: в области общественной жизни диалектика находит свое применение и оправдание (такое признание само по себе уже ценно), а в области физики и других естественных наук не находит. Ему кажется, что принцип диалектических противоречий, если его сформулировать как конфликт «экономических интересов разных классов», из неопределенного становится определенным, т.е. приобретает фактическое содержание. «В этом случае, – заявляет он, – неопределенная идея о естественных противоположностях получает конкретное содержание» (22, стр. 99). В действительности, конечно, в этом случае не «неопределенная» идея о противоположностях получает содержание, а совершенно определенная и содержательная идея конкретизируется, проявляется в одном из многих частных выражений. Айер хочет отождествить одно из таких частных выражений с сущностью самого закона и тем самым лишить его всеобщего значения. Но общее в качестве такового в силу своей общей природы и не может иметь всюду одинакового выражения. Более того, если даже в применении к общественному развитию свести всеобщий закон противоречий к примеру с конфликтом «экономических интересов разных классов», то он утратил бы и в этой, т.е. общественной, сфере свое всеобщее значение, ибо при социализме и коммунизме нет места для такого рода конфликтов. Это отнюдь не означает, как утверждают некоторые наши критики, «смерть» диалектики и диалектического закона противоречий. Это лишь еще раз говорит о неправильности сведéния законов диалектики к тому или иному частному примеру их проявления.

Смысл ленинского требования не сводить диалектику к «сумме примеров» и заключается в том, чтобы раскрыть и исследовать всеобщий характер ее принципов, имеющих силу законов. Примеры сами по себе этого не дают, этого можно достигнуть только посредством анализа реальной действительности, анализа развития самих вещей, обобщения их существенных связей и отношений. Дать теорию диалектики, подойти к ней как к науке, по Ленину, означает исследовать принципы диалектики как законы, имеющие всеобщее значение, ставящие определенные требования подхода к действительности и ее познанию. Если этих функций те или иные философские принципы не выполняют, то они не составляют научной теории. Именно эту сторону главным образом и подчеркивает Ленин, требуя разработки теории диалектики. Он видит недостаток плехановского подхода к диалектике в том, что такой, например, ее существенный принцип, как единство противоположностей, «берется как сумма примеров… а не как закон познания (изакон объективного мира)» (2, т. 29, стр. 316).

Но что это значит – брать это положение как закон? Ленин дает ясный ответ: это значит признавать противоречивые, взаимоисключающие, противоположные тенденции «во всех явлениях и процессах природы (и духа и общества в том числе)». И из того, что это всеобщий закон, вытекает определенное требование для нашего познания: «Условие познания всех процессов мира в их „самодвижении“, в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, – пишет Ленин, – есть познание их как единства противоположностей» (2, т. 29, стр. 317).