История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Вскоре после событий, происходивших в германской социал-демократии в связи с введением «исключительного закона», во французском социалистическом движении усилилась борьба между реформистами и революционным крылом, стоявшим в целом на почве научного социализма. Принятие съездом Рабочей партии в Гавре марксистской программы вызвало недовольство оппортунистических элементов – поссибилистов, возглавляемых Полем Бруссом и Бенуа Малоном, которые взяли фактически курс на отказ от нее. На состоявшемся в октябре – ноябре 1881 года в Реймсе съезде партии, большинство делегатов которого в результате предпринятых оппортунистами в процессе подготовки съезда махинаций принадлежало к реформистскому крылу, было принято решение, предоставлявшее социалистическим комитетам каждого избирательного округа право выступать на выборах со своей собственной программой. Это означало, по существу, дезавуирование марксистской программы, хотя формально она была оставлена в силе до следующего съезда. А в январе следующего года федеративный союз Центра (одно из шести объединений, на которые делилась Рабочая партия, находившееся под руководством поссибилистов) исключил из своего состава редакцию газеты «L’Égalité» – органа революционного крыла во главе с Ж. Гедом и П. Лафаргом – и примыкавшие к ней партийные группы за их революционные взгляды. Тем самым был сделан решающий шаг к расколу партии, который окончательно произошел в сентябре 1882 года, когда гедисты, оказавшиеся в меньшинстве на съезде партии в Сент-Этьене, фактически отказавшемся от программы, принятой в Гавре, вынуждены были покинуть его и провести в сентябре 1882 года в Роанне свой собственный съезд. Съезд в Роанне, проходивший под руководством Ж. Геда, П. Лафарга и их сторонников, сохранил марксистскую программу партии и утвердил ее название – Французская рабочая партия. В особой резолюции съезд провозгласил главной политической целью партии завоевание государственной власти, причем подчеркнул, что под этим понимается «уничтожение буржуазного государства и создание революционной рабочей власти с целью полной экономической экспроприации класса капиталистов»[294].

Идейная борьба, развернувшаяся во французском рабочем движении, имела те же корни, что и в Германии. И там, и здесь оппортунистические элементы встали на путь отказа от классового характера партии, от ее революционных целей и подмены их частичными реформами в рамках капиталистического строя. И там, и здесь речь шла фактически о том, чтобы превратить рабочую партию в придаток либеральной буржуазии, подчинить ее буржуазному влиянию. Правда, конкретные формы этой борьбы в Германии и во Франции значительно отличались друг от друга, что определялось, в частности, более зрелым характером социалистического движения в Германии, значительно большим влиянием партии в рабочих массах и т.д. Но в обеих странах достаточно четко проявлялись общие закономерности развития движения, сформулированные Энгельсом именно на основе исторического опыта немецких и французских социалистов.

«По-видимому, – писал Энгельс в связи с расколом в рабочем движении Франции, – всякая рабочая партия большой страны может развиваться только во внутренней борьбе в полном соответствии с законами диалектического развития вообще. Германская партия стала тем, что она есть, в борьбе эйзенахцев и лассальянцев…»[295] Он подчеркивал далее, что объединение этих двух направлений стало возможным только тогда, когда лассальянские догмы фактически изжили себя, оказались опрокинутыми самой жизнью, самим ходом классовой борьбы. И хотя это объединение произошло на компромиссной основе, оно, при наличии марксистского ядра партии, значительно увеличило силы рабочего движения, что, правда, отнюдь не сняло необходимости борьбы с оппортунистическими элементами. Во Франции же неизбежным был раскол партии, образовавшейся в результате объединения разнородных течений в момент, когда марксистское ее крыло – гедисты – теоретически еще не окрепло, не освободилось еще полностью от революционного фразерства и сектантских ошибок, а реформистское крыло было лучше организовано и пользовалось значительным влиянием среди рабочих, особенно в Париже. «…Маркс и я, – писал Энгельс Августу Бебелю 28 октября 1882 года, – никогда не питали иллюзий насчет долговечности этого союза. Расхождение чисто принципиальное: должна ли борьба вестись как классовая борьба пролетариата против буржуазии или же допустимо вполне оппортунистически… отказываться от классового характера движения и от программы во всех тех случаях, когда благодаря этому отказу можно заполучить больше голосов, больше „приверженцев“? Малон и Брусс… пожертвовали пролетарским, классовым характером движения и сделали разрыв неизбежным»[296]. По существу, эта принципиальная оценка двух направлений в рабочем движении в такой же мере относилась и к рабочему движению других стран.