История миров: Блуждающие огни (СИ)

Росчерки запускаемых ракет могли полосовать небо, могли отбивать ритм копыта коней, прикрикивать извозчики, а у Гернарда Пеома неизменно коптился на спиртовке небольшой медный чайник и висели по стенам пожелтевшие дипломы. Происходи на улице хоть контакт с инопланетянами, хоть апокалипсис, а посетители Пеома неизменно спотыкались о пирамиды книг, цепляли рукавом колбы и пугались заводного ворона на входе.

«К-к-кра!» — в этом мире ничего не работало так, как следует. Ворон кряхтел, а не каркал, а часы и вовсе остановились.

Пеом знал, кто к нему пришел. Он бы согласился расстаться со своими книгами, дипломами, со всей лабораторией, лишь бы никогда не открывать дверь этому человеку.

— Проходите, господин Дракон, — ученый поклонился, отодвигая в сторону пыльную занавесь. — Леди, — свободной рукой он изобразил, что снимает невидимую шляпу. Следом за Драконом в лабораторию прошла маленькая рыжая девушка.

— Собирайся, Пеом, — без приветствий сказал Дракон.

— Я ждал чуть позже… — шепнул ученый, снимая книги с двух шатких табуретов для гостей. — Желает ли господин чаю? У меня отличные фильтры, вкуснее воды вы не сыщете во всем мире! В том, что от него осталось.

Великий Странник покачал головой, но Пеом все равно проверил воду в чайничке и включил огонь.

— А я хочу чаю. Можно? — спросила девушка, но вовсе не его, а Дракона. Дракон кивнул. — А то до сих пор во рту вкус горелой каши.

— Я достану печенье, — улыбнулся Пеом.

— У нас мало времени, — Дракон сел на табурет, а его спутница все еще рассматривала лабораторию. Сразу видно, что только вышла на Пути и недавно при Драконе. — Собирайся и рассказывай, Пеом.

— Конечно-конечно, — Пеом поспешно выудил, ловко скользя между столами, полками, трубками и шлангами, старенький лэптоп из кучи бумаг. В таких случаях он всегда отпускал какую-нибудь шутку о том, что пристрастие к старине одно, а удобство прогресса — другое. Но с Драконом решил не болтать попусту.

— Пока, по большей части, у нас лишь предположения, господин, — начал ученый, включая лэптоп. — Эта новая ветка, которую открыл Кестр, весьма необычна. Активность точек Силы по ветке увеличивается с каждым миром. Это очень странно, учитывая, что от стабильности точек зависит структура мира.

— Сколько точек в последнем? — спросил Дракон.

— От семидесяти.

Пеом знал о маленьком недостатке грозы Путей, и знал, для чего с ним пришла девушка. Удивляло то, то она спокойно бродила по лаборатории, будто ей не приходилось напрягаться, чтобы «слышать» Дракона.

Хорошенькая. Похожа на Сисиль — принцесску двумя мирами раньше. Пеом так и не понял, что она больше любила: его или его лабораторию. У Сисиль были такие же яркие зеленые глаза и живой взгляд. А эту девушку жалко. Дракон меняет все, к чему прикасается. Люди рядом с ним становятся монстрами.

— Если установлено, что чрезмерное количество точек Силы, равно как и их недостаток, приводят мир к разрушению, то два мира из этой ветки просто не могут существовать! — сказал ученый.

Свисток на чайнике выдал веселую трель, Пеом сам его смастерил. Тогда он налил девушке чай, а она тихо спросила:

— А две точки — это много?

— Вы, мисс, видно, путаете точки Силы и точки перехода, — Пеом вернулся в свою любимую колею: тридцать восемь лет жизни он преподавал в разных университетах. — Точки Силы — поры мира, через которые проходит энергия Хаоса — пространства, в котором существуют наши миры. Миры как губки, мисс. Если точек Силы много — мир становится рыхлым и распадается, вот как этот сейчас. А если точек слишком мало, то наша губка ссыхается в камень.

— А что же тогда точка перехода? — девушка с благодарностью принялась опустошать вазочку с печеньем, которое Пеом достал из личных запасов. Он до сих пор вел себя так, будто сегодня ему не приходится бросать все, что было с ним более века.

— Точка перехода — тонкое место в структуре мира, обычно оно находится между точками Силы, на равном расстоянии от каждой, — ответил Дракон вместо ученого. — А теперь снова к делу, Пеом.

— Конечно-конечно, — Пеом закивал. — Вот посмотрите, это график по точкам и мои сравнительные диаграммы, — лэптоп загрузился, и ученый развернул его экраном к Дракону. — Что вы скажете? Можно ли считать, что та ветка с таким количеством точек должна раствориться в Хаосе?

— Чтобы это понять, необходимо быть в мире, — ответил Дракон, он достал из кармана очки, надел и принялся прокручивать графики. Дракон оказался еще и близорук, вот как. — В моем родном мире двадцать шесть точек. Раньше было больше. Скорее, я бы предположил, что миры той ветки просто с иной структурой.

— Вы верно мыслите, — хвалить Дракона — какая наглость! Пеом отвернулся, чтобы не улыбнуться. Затушил огонек спиртовки, растерянно оглядел свою лабораторию. Сейчас он не мог даже сообразить, какие вещи ему собирать. — Я всего лишь теоретик, господин. Мне никогда не почувствовать то, что чувствует Странник. Как ни бьюсь, я знаю лишь основное.

— Мы все знаем лишь основное. Ты посчитал, сколько точек в этом мире?