История мировой литературы. Древний Ближний Восток

Быть бы мне черной рабыней,
Мойщицей ног!
Мог бы я вволю
Кожей твоей любоваться.

Рад бы стиральщиком стать я

На один-единственный месяц:
Платья твои отмывать
От бальзама и мирры душистой.

Быть бы мне перстнем с печатью на пальце твоем!

Ты бы меня берегла,
Как безделушку,
Из тех, что жизнь услаждают. [92]

Еще один прекрасный образец лирики, стилизованной под народную песню, – цикл «Начало прекрасных и радостных песен Сестры, когда она возвращается с луга». Если в предыдущем цикле песни звучали из уст юноши (Брата), то здесь – из уст девушки (Сестры):

О Брат мой! Желанья твои
Предугаданы мной.
Забота у сердца одна:
Чтоб милый меня возлюбил. [76]

В этом цикле очевидно прямое обращение к народному творчеству, к простоте и прозрачности народной песни:

От милого я вышла,
И сердце замирает
При мысли о его любви.

И яства сладкие —

Мне соли солоней,
И вина сладкие —
Гусиной желчи горше.

Лишь поцелуй его

Живителен для сердца.
Что я нашла, Амон,
Мне сохрани навеки! [78]

Древний поэт (или поэтесса) очень живо и непосредственно передает чувства девушки, всецело поглощенной любовью, ежедневно и ежечасно ожидающей встречи с любимым:

К воротам обратив лицо, —
Вот-вот придет любимый! —
С дороги не спускаю глаз
И каждый звук ловлю.

Любовь – моя забота.

Мое занятье – ждать.
Любви – и только ей! —
Я сердцем откликаюсь. [79]

Но тут же в девичьем сознании (и именно от долгого напряженного ожидания) рождается ревнивая мысль: быть может, любимый увлекся другой? И интонация грустно-лирическая и одновременно патетическая сменяется укоризненно-разговорной:

Послал бы скорохода,
Чтоб вестник быстроногий
Мне без обиняков
Сказал про твой обман!

Признайся, ты завел другую!

Она тебя прельщает.
Возможно ль кознями своими
Ей вытеснить меня? [79]

В древних лирических шедеврах органично соединяется отражение бытовых реалий и тонкая передача психологического состояния влюбленного человека:

Мне вспомнилась твоя любовь!
Кудрей заплетена лишь половина:
Стремглав бегу тебя искать,
Пренебрегая гребнем и прической.

О, если ты не разлюбил и ждешь —

Я косы живо заплету,
Готова буду вмиг! [79]

Другой – «салонный» – тип стихотворений представляет цикл, условно названный «Деревья ее сада». Его можно рассматривать как маленькую лирическую драму, действие которой происходит в саду, где каждое дерево получает право голоса и рассказывает о любви юноши и девушки, своей хозяйки. Весь цикл проникнут тонкой иронией и усмешкой, так как каждое дерево стремится быть как можно ближе влюбленным, хочет показать свою особую роль в их любви. Так, гранатник говорит:

Ряд ее зубов за образец
Я избрал для зерен, а примером
Для плодов – ее грудей округлость.
Я листвой красуюсь круглый год.

Под моим шатром чета влюбленных,

Умащенных маслом и бальзамом,
От вина и браги охмелев,
В знойный день приют себе находит.

Соблюдая года времена,

Осыпаются деревья сада.
Я, не увядая, зеленею
Все двенадцать месяцев подряд.

Не успеет облететь мой цвет —

На ветвях уже набухли почки.
Дерево я первое в саду!
Мало чести мне вторым считаться! [81]

В свою очередь маленький сикомор, посаженный рукой девушки, гордится своей красотой и особой ролью в истории любви своей прекрасной хозяйки, той тайной, которая доверена только ему и которую он никому не выдаст: