Читаем История моего безумия полностью

История моего безумия

Першинг-сквер находится под мостом, соединяющим Парк-авеню и Центральный вокзал. Это одно из тех мест, где ньюйоркцам и туристам подают восхитительные завтраки и обильные бранчи. Нэйтан любил здесь бывать. Особую атмосферу создавала обстановка: банкетки, обтянутые красной кожей, старые деревянные панели, плетеные стулья, кафельный пол в черно-белую шашечку. Моему толстому другу нравилось наблюдать за суетой в зале, клиентами и официантами. Мы устроились в углу, чтобы обсудить мой новый роман.

Нэйтану принесли еду – кофе латте, блины, тосты, омлет из трех яиц и классический британский скон[31] с черникой и лимоном. Я восхищенно покачал головой.

Он схватил нож и вилку и сказал:

– Тебе, между прочим, не помешало бы начать нормально питаться.

Мне показалось, что он забыл о нашей размолвке.

– Вот за что я люблю свою профессию, – сказал он и обмакнул тост в кружку. – Писатели меня потрясают. Они ноют, заливают слезами монитор, заявляют, что выдохлись-кончились-умерли, а потом в их жизни вдруг происходит нечто – на что нормальный человек и внимания бы не обратил! – и их осеняет, они воспламеняются и начинают творить.

Нэйтан откусил тост, уронив на стол несколько размокших ошметков.

– Так что произошло?

– Один читатель написал мне в Фейсбуке, – ответил я, сразу решив не говорить всей правды.

– Да неужели? Глядишь, и я поверю, что от этой сети есть какой-то прок. А что за письмо?

– Совет, как вести себя в жизни.

– Проницательный читатель, – рассмеялся Нэйтан.

– Скорее неуравновешенный.

– Надеюсь, идею сюжета подал не он?

– Конечно, нет, можешь не беспокоиться.

– А я и не беспокоюсь. Просто не хочу, чтобы кто-нибудь через год заявил претензии на авторские права. Юридически к нам не подкопаешься, но конкуренты не упустят возможность использовать это против нас. И заводилой станет припадочный Салливан. Он готов на все, чтобы вернуть своего питомца на вершину.

Он проглотил остаток тоста, вытер капли кофе с подбородка и облизал пальцы.

– Черт, Нэйтан, ты отвратителен, – поморщился я.

Он расхохотался:

– Ты должен хорошенько усвоить одну вещь: я – жуир. Раньше мне все доставляло удовольствие – женщины, деньги, власть, чтение. Теперь я выгляжу так, что внушаю прекрасному полу либо страх, либо отвращение. Деньги и власть… Я не первый день живу на свете и не верю, что они могут сделать меня неуязвимым. Остатки утонченности я приберегаю для вечернего чтения. Я слишком уважаю книги, чтобы относиться к ним небрежно, так что вся моя вульгарность проявляется во время еды. И горе сотрапезникам!

Я допил кофе и повторил заказ.

– Ты готов к передаче Джека Лермана? – спросил он.

– Не знал, что нужно как-то по-особому готовиться.

– Не боишься встречи с двумя его помощниками?

– А должен?

Мой вопрос так удивил Нэйтана, что он даже жевать перестал.

– Ты ведь понятия не имеешь, что за передачу ведет Лерман?

– Вообще-то нет. Только по слухам. Я редко смотрю телевизор.

– Тогда послушайся моего совета. – Нэйтан наставил на меня свой скон, как указующий перст. – Внимательно посмотри записи нескольких ток-шоу, чтобы получить представление, на какой арене тебе предстоит сражаться. А потом забудь обо всем и иди в бой с обычной невозмутимостью. Ты очень хорош, когда демонстрируешь хладнокровие завзятого забияки-драчуна.

– Если риск опозориться настолько велик, так ли уж важно участвовать в передаче?

– Скорее необходимо. Не стану скрывать – я колебался. С одной стороны, проигрыш двум питбулям Лермана может нанести ущерб твоему имиджу, но с другой, если вывернешься, круг твоих читателей расширится. Шоу Лермана смотрит именно та аудитория, которая нас интересует. Кроме того, откажись мы, Джек пригласил бы Нормана Макколи, а тот уж точно не упустил бы шанс «съесть твою фигуру»[32].