История моей измены

— Ого, я совсем забыла, — усмехнулась она сквозь слезы.

— Видишь? И ты все равно меня любишь. Это не конец света. Ты не плохой человек, детка, просто сделала очень плохой выбор.

— Я знаю, папа. Знаю. Просто… я чувствовала себя в ловушке и сделала глупость, — ответила она, пытаясь отдышаться.

— В самую точку. На самом деле я позвонил не для разговора с тобой.

— Майка здесь нет.

— С ним я тоже не хочу разговаривать.

— Тогда с кем… — голос Миши оборвался, и пришло понимание. Она повернулась и уставилась на Таля.

— Ага. Передай ему трубку, — приказал ей отец.

— Почему ты думаешь, что он здесь? — попыталась Миша.

— Потому что я знаю тебя, и знаю, что ты не стала бы связываться с каким-то случайным парнем. Если ты зашла так далеко, то считаешь его хорошим парнем. А раз он хороший парень, то ему, черт возьми, лучше позаботиться о моей малышке, когда ей больно, даже если он является частью причины этой боли. А теперь передай ему трубку, — снова потребовал ее отец.

— Я не могу, папа. Не могу. Он…

Таль решил проблему, вырвав у нее телефон.

— Мистер Дуггард, сэр, — сказал он серьезным голосом.

Миша попыталась отобрать телефон, но Таль встал с кровати и остановился у изножья. Она схватила подушку и прижала ее к груди, терзая зубами нижнюю губу.

— Да, сэр… да, я в курсе… нет, не обязательно… извините, сэр, но ваша дочь очень привлекательная женщина… нет, не только, я также вижу в ней потрясающую силу духа и острый ум… было очень тяжело, я понимал, что это плохо. Знал, что будет хуже, чем думала она… да, сэр… Таль Канаан… армия… в Нью-Йорке, затем в Израиле… иногда… о, да… «Мэтс»!? Вы сумасшедший!? Только «Янки»!.. нет, нет, нет, мы сходим на игру и посмотрим, кто прав… ладно, с этим я справлюсь, лишь бы не «Пэтс»… да, сэр… да, уже… вы можете доверять мне… ну, я вам докажу, что вы можете… один вопрос — он вам сказал, что схватил ее? Достаточно сильно, чтобы остались синяки… да, сэр, у меня были такие же мысли, сэр, — голос Таля стал жестче. Разговор, который подслушивала Миша, казался довольно сюрреалистичным; ей не хотелось слушать, как они ругают Майка, когда он не был виновен.

— Прекрати! Отдай мне телефон! — прошипела она, подползая на коленях к краю кровати и протягивая руку. Он отмахнулся от нее.

— Да, сэр, я тоже не мог в это поверить… толкал ее, обзывал… я бы с удовольствием, сэр… она мне не позволила, иначе, поверьте, сейчас я был бы уже там, толкал его… — но договорить он не успел, потому что Миша схватила его за запястье и дернула изо всех сил. Он не смотрел на нее и удивленно вскрикнул, выронив телефон. Она быстро схватила мобильный и приложила его к уху.

— Все не так плохо, как он говорит, — быстро сказала она.

— Майкл причинил тебе боль!? — почти кричал ее отец.

— Нет. В смысле, не специально, — ответила она.

— Оставлять на тебе синяки — это слишком, Миша, и мне все равно, что ты ему сделала!

— Они крошечные, на предплечьях, от его пальцев. Он просто сжал слишком сильно, он был расстроен. Прекратите, вы оба, — она придала голосу строгость, глядя на Таля. — Он через многое прошел из-за меня, и вдобавок ко всему, был ошеломлен. Ему позволено расстраиваться.

— Ладно. Но если он еще раз тебя тронет, я скажу Талю, чтобы он надрал ему задницу, — пригрозил ее отец.

— Прекрати. И «Таль»!? — воскликнула она. Ее отец и Таль обращаются друг к другу по имени. Нереально.

— Он кажется хорошим мальчиком, Миша. Хотя и не полностью хорошим, раз увивается за замужними женщинами и любит «Янки», — прокомментировал ее отец.

— Все любят «Янки», кроме тебя, — заметила она.

— У меня единственного есть здравый смысл.

— Тебя, правда, это устраивает? — спросила Миша, усаживаясь обратно на кровать.

— Конечно, нет. Но я люблю тебя и всегда подозревал, что у вас с Майком что-то не ладится. Как я уже сказал, хотел бы я, чтобы все произошло иначе. Я не горжусь твоим поступком. Но рад, что ты кажешься счастливой, — ответил он.

Миша закрыла глаза.

— Спасибо, папа, — прошептала она.

— Ты ведь счастлива? Он заботится о тебе? — уточнил он снова.

— Он отлично заботится обо мне. И до сегодняшнего утра я была очень счастлива, — усмехнулась она.

— Ну, не могу сказать, что ты этого не заслуживаешь. Но не кори себя слишком сильно… за тебя это сделают другие, — заверил ее отец.

— Я знаю. Мне уже досталось от мамы и Лейси. Я перестала отвечать на звонки.

— Кстати, о твоей маме. Я позвонил, когда она уснула. Она очень несчастна, милая. Какое-то время ты будешь ощущать это на себе, — предупредил ее отец.

— Да, я уже догадалась.

— Ты «догадалась». Если ты знала, что все будет так плохо, то зачем это сделала?

Миша вздохнула и потерла лоб, не зная, как ответить на этот вопрос. Не то чтобы она могла сказать отцу о «сексуальной неудовлетворенности», это было бы странно. Или то, что она планировала провести с мужчиной только одну ночь и никому ничего не рассказывать, что звучало еще хуже. И ей очень не хотелось обрисовывать все ее проблемы с Майком, которые довели ее до ручки.