История моей измены

— Он тебе звонил? — спросила она. Таль переполз через матрас и вытянулся позади нее, обвив рукой за талию.

— Нет! Мне позвонила Белинда! Женщина билась в истерике! Она думает, что ее сын покончит с собой!

Ну, это уже перебор.

— Мама, не говори так.

— Хочешь сказать, он не расстроился!?

— О, он расстроился.

— Как и любой муж! Ты ему изменила! Как ты могла!? Как ты посмела!? Я думала, мы воспитали тебя лучше! — голос ее матери достиг эпического крика.

— Вы хорошо меня воспитали, мама. Я не знаю… я просто… не была счастлива, — голос Миши перешел на шепот.

— Тогда надо было разобраться с этим! Обратиться за помощью! Поговорить с кем-то! А не мчаться в другую страну и вести себя как проститутка!

— Мама!

— Прости, но так ты себя и вела! Я очень разочарована в тебе, Миша!

— Я тоже разочарована в себе. Чувствую себя ужасно.

— Тебе следует!

— Я знаю.

— Ты мне противна. Никогда не думала, что родная дочь вызовет у меня отвращение.

— Я знаю. Я тоже сама себе противна.

Все было как всегда. Ее мать не собиралась выслушивать ее версию событий, не спрашивала, что произошло между ней и Майком, или что происходило между ней и Талем, а точнее «мерзким разлучником», как его окрестила миссис Дуггард. К тому времени, когда ее мама закончила разговор, Миша оцепенела, просто кивала и соглашалась со всем.

— Было жестко, — сказал Таль, гладя ее по бедру.

— Ты и понятия не имеешь. Тебя когда-нибудь ругали на мандаринском? Это хреново, — проворчала она. Только она положила трубку, как телефон снова зазвонил.

— Ты не обязана отвечать, — заметил он.

Миша покачала головой.

— Нет. Я это заслужила. Я должна это пережить, — ответила она.

— Это не самобичевание, Миша. Дай себе передышку.

— Я ее не заслуживаю.

На экране высветилось имя Лейси, и когда Миша поздоровалась, она надеялась, что все пройдет немного лучше, чем с ее мамой.

— Это правда!? Скажи мне, что это неправда, — ее подруга на самом деле плакала.

Боже, Майк устроил телефонную конференцию!?

— Да-да, это правда, Лейс, — ответила Миша сдавленным голосом, в котором звучали слезы.

— Почему? Зачем ты так с ним? Что он тебе сделал? — Лейси всхлипнула.

— Ничего. Он ничего мне не сделал. Я просто… плохой человек, Лейс, допустивший несколько серьезных ошибок, — ответила Миша.

Рука Таля сжала ее бедро.

— Мы не ошибка, — прошептал он. — Ты не плохой человек.

Нет, ты прав. Я самыйхудший человек.

— Ошибок!? Ты изменила мужу! С каким-то… незнакомцем! Фу! Ты всегда говорила, что ненавидишь изменщиков! — напомнила ей Лейси.

— Да. Я знаю, что говорила. В жизни всякое случается, многое меняется. Я и не знала, что буду чувствовать себя так, и не смогу рассказать тебе об этом, потому что сама себя ненавижу, и, боже, Лейси, мне очень жаль, — всхлипнула Миша, снова вытирая слезы.

Последовала долгая пауза, а затем ее подруга вздохнула.

— Боб не хочет, чтобы я больше с тобой общалась, — почти шепотом произнесла Лейси.

— А чего хочешь ты? — спросила Миша, немного шокированная.

— Он мой муж, Миша. Я не такая, как ты, я не могу делать все, что мне вздумается, — ответила Лейси.

Ой.

— Он не может указывать тебе, с кем ты можешь и не можешь дружить, Лейси. Если ты не хочешь быть моей подругой из-за того, что я сделала, тогда ладно, это твой выбор. Но не делай этого только потому, что твой муж меня ненавидит, — отрезала Миша.

Повисла еще более длительная пауза.

— Это стоило того? — на этот раз Лейси действительно шептала.

Миша взглянул на Таля.

— Не знаю. Сейчас я чувствую себя ужасно. Намного хуже, чем думала, а я уже предполагала, что меня ждет ад, — начала она, глядя Талю прямо в глаза. — Но я думаю… я думаю, вероятно, да, оно того стоило.

— Боже, ты должна была поговорить со мной, Миша. Я помогла бы тебе покончить с ним. Образумила бы тебя. Ты моя лучшая подруга. Почему ты не поговорила со мной? — Лейси снова заплакала.

— Не знаю. Я ненавидела себя. И не хотела, чтобы ты тоже меня ненавидела, — пыталась объяснить Миша.

Послышался шум, потом на заднем фоне раздался мужской голос.

— Мне нужно идти, — голос Лейси источал холод.

— Можно я позвоню тебе позже? Например, в обеденный перерыв? — спросила Миша и услышала в своем голосе отчаяние.

— Нет. Нет, сейчас я просто не могу быть твоей подругой. Не после того, что ты сделала. Прости, Миша. Мне, правда, жаль.

И на линии воцарилась тишина.

Миша отбросила телефон и уронила голову на руки. Сотовый снова зазвонил, и на экране высветилось имя другой подруги. Звонок переключился на голосовую почту. Затем пришло сообщение. Затем еще одно. Еще и еще. Целая тонна. Одних и тех же.

«Это правда!? Как ты могла!? Что случилось!?»

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Чем я могу помочь? — спросил Таль.