История моей любви

Я уже и раньше знала, что Борька после восьмого класса решил идти в техническое училище при судостроительном заводе, освоить специальность слесаря-монтажника, потому что какой-то знакомый до крайности нахваливал ему эту работу, прельщал Борьку сумасшедшими заработками. А мне уже было все равно, куда идти, главное — не расставаться с Борькой. Родители были согласны со мной, но сомневались, возьмут ли меня, ведь это чисто мужская работа. Да сначала пробовали уговорить меня пойти на наш завод, чтобы хоть в первое время я была у них на глазах. Наш дом — от завода, на котором трудятся родители, поэтому все жильцы так и говорят — «наш завод».

С поступлением в училище судостроителей у меня действительно вышла заминка. То есть солидный мужчина, ведавший набором, звал меня и в маляры, и в сварщицы, и еще куда-то, но я-то хотела быть вместе с Борькой!.. Не знаю, чем бы кончился наш разговор, если бы я вдруг не сказала мужчине:

— Пожмите, пожалуйста, мою руку, — и протянула ее ему через стол.

Он сначала удивленно посмотрел на меня, потом понял и взял мою руку. Широкоплечий он человек, и видно, что в молодости был рабочим, но и годы его уже не те, и новая служба канцелярская… А тут еще вся его приемная была заполнена такими же поступавшими, как мы с Борькой, поэтому ситуация создалась весьма своеобразная. Я сначала вполсилы сжала его пухлую ладонь, а он чуть покраснел и ответил мне тем же. Я надавила, он уже побагровел и сжал мою руку всерьез, для чего ему даже пришлось встать из-за стола. И я поднатужилась, а у него даже глаза увлажнились… Наше с ним рукопожатие комментировалось всеми присутствующими.

— Ладно, красавица, твоя взяла, — сказал он наконец и помахал побелевшей рукой. — Только не подведи меня, не убеги через неделю.

— Разве я похожа на такую?

— Пока нет! — честно ответил он, внимательно уже приглядываясь ко мне.

А Светку ее папа с мамой устроили в библиотечный техникум.

Или уж то, что родители мои — рабочие… Или потому, что здоровый я и сильный физически человек, или, главное, потому, что все знания, которые мы получали в училище, носили очень конкретный характер, почти тут же воплощались в реальные дела… Да и сама обстановка судостроительной верфи, где я воочию увидела, как постепенно создаются громадные суда, а потом и спускаются на воду; впервые собственными глазами это увидела! В общем, уже через месяц или два у меня было уверенное ощущение, что я оказалась на своем месте в жизни. Это очень обрадовало отца и маму.

Началось с того, что наш мастер Никита Степанович Потапов — он всю жизнь проработал монтажником на заводе, а потом перешел к нам в училище — повел нашу группу на завод. Мы притихли, гуськом шли за ним; я — первой, как единственная девчонка в группе. Было начало сентября, еще яркое и горячее солнце заливало все вокруг, и небо было по-летнему синим; а рядом с нами то высились громадные стены дока, то уходило в небо пузатое и еще непокрашенное тело строившегося судна (вблизи оно напоминало небоскреб, в длину протянувшийся на целый квартал), то ярко поблескивала ровная, будто туго натянутая гладь воды. А вдали виднелись причалы морского торгового порта, около них стояли тоже громадные корабли, по-рабочему скромно окрашенные в темное, и двигались стрелы кранов: шла работа. И весь воздух, казалось, был заполнен гулкой дробью автоматических молотков, гудением сварки, широко разносившимися резкими ударами по железу, сопением буксиров, сигналами подъемных кранов…

Никита Степанович вдруг остановился, глаза его прищурились, а худое и морщинистое лицо будто разгладилось. Он посмотрел на нас, спросил очень серьезно:

— Хорошо?

— Хорошо! — точно помимо своей воли громко ответила я.

— Вот так-то, ребятки… — уже потише проговорил он. — Пришел сюда таким же, как вы сейчас, и рад, что всю свою жизнь здесь проработал!

— И правильно! — непроизвольно опять вырвалось у меня.

Он заглянул мне в глаза так же внимательно-зорко, как отец, сказал тихонько:

— Ах ты девочка… — потянулся и ласково погладил меня по плечу.

Никита Степанович водил нас тогда по заводу целый день, сделав только короткий перерыв на обед. В конце помолчал, покурил, все глядя на нас, сказал негромко:

— Вот, ребятки, какая работа вас ожидает, какой завод!

Или уж что-то очень общее есть в Потапове с моим отцом, только я опять первой из всей нашей группы сказала:

— Хорошая работа! И завод дай бог!..

Никита Степанович мигнул, глядя на меня, и стал улыбаться.

— Отец у тебя кем работает?

— Сталеваром.

— Как твоя фамилия?

— Лаврова.

— Анка она, — сзади сказал Борька.

— Как пулеметчица, значит, у Чапаева? — спросил Потапов и стал глядеть на остальных ребят нашей группы: — Вы как, кавалеры, к девушкам относитесь? Тем более одна она у вас, а? То есть я хочу сказать: а не выбрать ли вам эту боевую Анку старостой? По моему первому впечатлению: в бараний рог она вас скрутит, а?

Вот так я и оказалась старостой нашей группы.