История моей любви

Сейчас смешно, а тогда у меня было ощущение, что красота моя будто накладывает на меня дополнительные обязательства. То есть просто не могла я уже не доказать лишний раз ее могущества, подтвердив тем самым, что она действительно существует.

Все, что я перечислила, имело, конечно, значение, но главное-то — меня просто тянуло к Борьке, как на канате. Мне было приятно, когда мы идем по улице и Борька держит меня под руку. Или стоим на Неве, прижавшись к парапету набережной, и он вдруг положит руку мне на плечи. Или даже едем в переполненном автобусе, и я чувствую его сильное горячее тело, притиснутое к моему. В общем, даже сниться он мне начал почти каждую ночь.

И вот мы трое — Борька, Светка и я — готовились уже к последнему экзамену за восьмой класс. Делали это мы на крыше нашего шестиэтажного дома, то есть одновременно и загорали. Расстелили на горячем железе крыши — июнь был на редкость солнечным — большой плед Муромцевых, Борька лежали посредине, и мы со Светкой — по обе стороны от него. И по очереди читали учебник физики, просматривали уже решенные в классе задачки. Было очень жарко, и нас обволакивала какая-то вялая истома. Когда я или Борька читали учебник, то Светка старалась незаметно погладить Борькино плечо или даже привалиться к его боку, а он морщился и отодвигался от нее.

И сейчас не знаю, как это у нас с Борькой получилось… Мы трое рассматривали чертеж, я почувствовала, что прижимаюсь щекой к щеке Борьки, а он вдруг замолчал, будто споткнулся. Потом его черные глазищи медленно, нерешительно и точно даже испуганно поглядели на меня, мы с ним встретились взглядом, и я почувствовала, что мы уже целуемся… Поняла только, что это во много раз приятнее, чем во сне, и тут же услышала отчаянно-пронзительный крик Светки:

— Прощайте!..

Борька вдруг окаменел, а я все-таки разобрала, как загремело железо крыши и вскочила Светка, и поняла, что она может сейчас кинуться вниз! Подняла голову, через плечо Борьки увидела, что Светка уже стоит на краю крыши, глядя вниз совсем так же, как это делает человек перед прыжком в воду с вышки.

— Светка! — крикнула я.

Она вздрогнула и покачнулась так сильно, что я на миг даже зажмурилась… Но все было тихо и удара Светкиного тела об асфальт снизу не донеслось; а тут Борька опять стал меня целовать. Я взяла обеими руками его за уши, еле оттянула от себя и увидела, что Светка еще стоит на краю крыши, плачет и смотрит на нас.

— Скажите маме и папе… — губы у нее прыгали, как на пружинах.

— Черт с ней! — прохрипел опять Борька.

— Погоди! — Я уперлась ладонью ему в лицо, быстро сказала Светке: — Послушай, что я тебе напоследок… — и по глазам ее поняла, что в ближайшую секунду она еще не кинется вниз, сначала все-таки выслушает мои прощальные слова: Борька вдруг мигнул и сел, отпустил меня, взялся рукой за свой нос, — больно я его сжала; тогда я потихоньку, чтобы не вспугнуть Светку, не толкнуть ее в пропасть неосторожной резкостью, встала, сделала шажок к ней, все глядя ей в глаза: — Дело серьезное, Светка, лучше бы ты родителям хоть записочку оставила… — Я медленно-медленно приближалась к ней.

Она мигнула, тоже глядя на меня, потом все-таки поняла, спросила:

— Ты так думаешь?

— Конечно! — Я тихонько взяла ее за руку. — Пойдем, напиши. — я кивнула на наши разложенные тетрадки.

Она послушно двинулась за мной, но вдруг судорога прошла по ее лицу и все ее тело забила крупная дрожь. От нас до края крыши было всего метра два, и я терпеливо ждала, пока Светка хоть чуть-чуть успокоится. Вот она в голос разрыдалась, крикнула мне:

— Я не могу, Анка, это терпеть, я кинусь…

— Правильно, — сказала я. — Только сначала напиши хоть пару слов, все-таки родители они…

— Хорошо.

Борька все сидел на том же месте, с любопытством глядя на нас. И вот когда Светка нагнулась к тетрадке, я сзади навалилась на нее и резко завела руки ей за спину, крикнула Борьке:

— Помогай!

Светка такая же здоровая, как я, а до края крыши — всего метров шесть.

Вдвоем мы протиснули извивавшуюся Светку в чердачное окно, повалили ее на пол чердака, и она сразу же затихла, мне даже показалось, что она потеряла сознание.

— Принеси с крыши нашу одежду, — сказала я Борьке, сама все не решалась оставить Светку.

— Ишь как ей в голову ударило!.. — пожал он плечами, глядя на Светку, и полез на крышу.

Мы с ним оделись, а Светка все лежала молча, не открывая глаз. Так в одном купальнике мы и снесли Светку в квартиру Муромцевых. Хорошо хоть, на той же лестнице она, всего тремя этажами ниже.

У старушки домработницы, когда она открыла нам двери, так побелело лицо, что я уж думала — не избежать нам вызова «скорой помощи». Внесли Светку, уложили ее на постель, а сердобольная старушка принесла снотворное. Мне удалось разжать зубы Светки и затолкать ей в рот таблетки, а водой она уж сама их запила. Старушка в свою очередь попила сердечных капелек, а мы с Борькой еще подождали, пока Светка заснет, и — делать нечего, экзамен-то завтра — снова залезли на крышу и… стали целоваться.

Хоть и на троечки, но экзамен мы сдали.