История моей одиссеи

Но поначалу я не придал этому значения. Я делал деньги – это было главное! Я даже нашел эластичную авоську (были тогда такие), что позволяло сдавать сразу по 7-8 бутылок. После этого у меня появилась мысль, что так можно заработать и на билет до Москвы. То, что я был без паспорта, не имело значения – не знаю, как сейчас, а тогда при покупке билетов на поезд документов не спрашивали.

Но всякое счастье, как известно, рано или поздно заканчивается! Когда я в очередной раз подошел к киоску аж с десятью бутылками, часть из которых была в авоське, две рассованы по карманам, а одну я держал в руках, пожилая буфетчица в белом полухалате, с накрашенными до неприличия красной помадой губами, принимать их наотрез отказалась, так как, у нее, видите ли, кончились ящики для пустой тары.

Я направился со своим грузом к такому же киоску на другую платформу, затем на третью, но всюду было то же самое – «кончились ящики»!

На четвертой платформе ко мне подошел дворник и сказал:

– Малчык! Ты уже здесь всех за…бал! Кончай, малчык! Мы – хорошие люди, поэтому я тебя пока по-хорошему прошу!

Больше он ничего не сказал, но я все понял, и вернулся на вокзал, оставив собранные бутылки на перроне, но сеточку, разумеется, прихватил с собой.

Признаюсь, к тому времени я решил побыть еще один день в Минводах и понаблюдать за жизнью вокзала, так как всерьез мнил себя будущим писателем, и думал, что как писателю мне этот опыт может потом очень даже пригодиться.

Я уже открыл для себя, что любой большой вокзал – это целая Вселенная, или, по меньшей мере, ее миниатюрная копия.

Здесь рождаются, ругаются, влюбляются, расстаются и даже умирают. Здесь есть все – свои алкаши и юродивые, «Комната матери и ребенка», «Комната милиции», работающий почти круглосуточно ресторан с вкусными запахами, киоски, магазины, лоточники и транзитные пассажиры, каждый со своей, подчас удивительной, а подчас и трагической историей; тайные закоулки; касса, у которой есть не только окошечки для продажи билетов, но и задняя дверь, через которую тоже иногда продают билеты…

Но самое главное – на вокзале было множество красивых женщин, большинство из которых было значительно старше меня.

Что скрывать – как и любого 17-летнего меня постоянно сжигала, буквально сводила с ума жажда женщины, но на тот момент у меня не было абсолютно никакого сексуального опыта.

Я был девственником, в отличие от многих моих сверстников, говоривших, что у них такой опыт уже был. Впрочем, если честно, я тоже это пару раз кому-то говорил, сам уж не знаю для чего, и, возможно, отсюда и брали начало многие мои неприятности.

То есть теоретически я был в этом плане очень даже подкован. Как-то в гостях у одного одноклассника тот показал мне книжный шкаф, в который его отец детям почему-то лазить категорически запрещал. Естественно, мы вместе тут же туда залезли, и обнаружили в утробе шкафа не только почти все романы про прекрасную Анжелику-маркизу ангелов, но и «Новую книгу о супружестве» Рудольфа Нойберта, а также красный переплет, на котором золотыми буквами было выведено: «Дипломная работа». Я заинтересовался, чей это диплом и что там написано, и внутри обнаружилось самиздатовское издание перевода «Техники современного секса» Строка.

Обе книги я тогда взял домой "на один день", в ту же ночь прочел и выучил почти наизусть.

Вот почему я с полным правом мог сказать, что, если бы мне пришлось защищать диплом по «Технике современного секса», я бы сделал это с блеском и получил бы твердую «пятерку». Но, как сказал, увы, не я, «суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет».

Поэтому сидя в жестком вокзальном кресле, я смотрел на сидящих напротив меня и проходящих мимо женщин, каждую мысленно раздевал и с каждой (тоже мысленно, разумеется) реализовывал все советы великого Строка.

Фантазия у меня работала хорошо, и порой получалось представить все так явственно, что сидевшая рядом женщина каким-то странным взглядом посмотрела на мои брюки.

Я вдруг обнаружил, что мне нравятся не только молодые, но и даже пожилые, почти под тридцать, женщины. В самом этом желании мне увиделось нечто особенно постыдное, извращенное, и, чтобы стряхнуть наваждение, я решил немного пройтись по вокзалу. Деньги у меня все еще были – целый рубль и 20 копеек.

Спустя какое-то время я решил исполнить то, чего уже давно хотел, но никак не решался – подойти к цыганам.

Цыган на минводском вокзале было много, их дети то и дело сновали между скамейками, а их женщины в каких-то особых, длинных и расцвеченных яркими красками платьях и юбках, с такими же цветными шалями на плечах, обилием золотых украшений на руках и на шее, мгновенно бросались в глаза, представляя собой разительный контраст с одетой во все либо серое, либо черное и темно-синее, либо просто в какое-то невзрачное, бесцветное, но никак не в цветное, остальной огромной массой народа.