История моих бедствий

Философ, отвечая, сказал: Это начинание – дело моих рук, потому что самым главным для философа является исследовать истину при помощи разума и следовать во всем не мнению людей, а доводам разума. Итак, преданный всем сердцем нашим учениям и исполненный как их разумными доводами, так и их авторитетом, я, наконец, обратился к этике, которая является целью всех наук и ради которой, как я решил, должно быть испробовано все. Изучив, насколько я смог, все, что касается как высшего блага, так и величайшего зла, и то, что делает человека или блаженным или несчастным, я обратился тотчас же к тщательному исследованию различных направлений веры, разделяющих ныне мир, и решил примкнуть к тому, которое окажется более соответствующим разуму после рассмотрения и взаимного обсуждения всех их. Итак, я обратился к учению иудеев, а также и христиан, и к лицам, которые у тех и у других рассуждают о вере и законах или об основаниях, указанных разумом.

Я постиг, что иудеи глупцы, а христиане, так сказать, с твоего дозволения, поскольку ты называешь себя христианином, безумцы. Я беседовал долго и с теми и с другими и, так как спор наш не пришел к концу, мы решили представить на твой суд доводы каждой из сторон. Мы знаем, что от тебя не остались сокрытыми ни сила философских доводов, ни твердыни того и другого закона. Ибо христианское исповедание опирается на свой собственный закон, который оно называет Новым заветом, однако так, что не дерзает отвергать и Ветхий и уделяет величайшее внимание чтению того и другого. Нам надлежало избрать некоего судью для того, чтобы наш спор пришел к концу. И мы не могли отыскать никого, кто не принадлежал бы к одному из этих направлений.

И затем, как бы возливая масло лести и умащивая им главу мою, он тотчас же прибавил: «Итак, поскольку идет молва, что ты выделяешься остротою ума и знанием любого из писаний, постольку ясно, что ты тем более окажешься вполне авторитетным в твоем положительном или отрицательном суждении и сможешь опровергнуть возражения каждого из нас. О том же, каковой является острота твоего ума и насколько изобилует сокровищница твоей памяти философскими и божественными изречениями, помимо обычных занятий с твоими учениками, в чем, как известно, ты превзошел – и в области философии, и в области богословия – всех магистров, а также твоих учителей и самих творцов вновь обретенных знаний, достаточно свидетельствует та удивительная книга „Теология”[225], которую зависть не может ни перенести спокойно, ни уничтожить и которую она своим преследованием только еще более прославила».

Тогда я говорю: Я не стремлюсь к такому почету, который вы мне оказываете, а именно к тому, чтобы, пренебрегши всеми мудрецами, вы выбрали меня, глупца, своим судьей. И я похож на вас, привык к пустым спорам этого мира и легко выслушиваю то, чем привык заниматься. Однако ты, философ, ты, который не исповедуешь никакого закона и уступаешь только доводам разума, ты не сочтешь за большое достижение, если окажешься победителем в этом споре. Ведь у тебя для битвы имеются два меча, остальные же вооружены против тебя только одним. Ты можешь действовать против них, опираясь как на писание, так и на доводы разума, они же против тебя, поскольку ты не следуешь закону, от закона выставить ничего не могут и тем менее также могут выступить против тебя, опираясь на доводы разума, чем более ты привык к этому и чем более богатым философским вооружением ты владеешь.

Однако, так как вы пришли к такому решению по уговору и по обоюдному согласию и так как я вижу, что каждый из вас в отдельности уверен в своих силах, то наша скромность никоим образом не считает возможным препятствовать вашей попытке, в особенности потому, что я, без сомнения, извлеку из нее некое поучение и для себя. Конечно, ни одно учение, как упомянул кто-то из наших [христиан], не является до такой степени ложным, чтобы не заключать в себе какой-нибудь истины, и нет ни одного столь пустого спора, который не имел бы в себе какого-либо поучительного доказательства. Поэтому и тот величайший из мудрецов[226], желая привлечь внимание читателя, говорит в самом начале своих притч: «Послушает мудрый и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы». И апостол Иаков говорит: «Всякий человек да будет скор на слышание, медлен же на слова». Они согласились, радуясь моему согласию.