История Московской городской больницы им. С.П. Боткина. 1910-1965

В то время перед каждым работником больницы встал вопрос о выживании. Немногие смогли вынести жестоких испытаний голодом, холодом, финансовой и хозяйственной разрухой. Наркомздрав РСФСР вынужден был принять ряд мер, которые могли бы переломить ситуацию в борьбе с эпидемией сыпного тифа, обеспечении медицинских учреждений кадрами и создания такой системы здравоохранения, которая эффективно заботилась бы о здоровье в первую очередь рабочих, красноармейцев, советских служащих и членов партии большевиков. Для указанных лиц медицина была страховой, то есть бесплатной. Другим социальным категориям населения за медицинское обслуживание приходилось платить. Правительством большевиков делались попытки проведения мероприятий по взращиванию профессиональных кадров в том числе медицинских. Например, Совет труда и обороны (СТО) РСФСР принял Постановление от 10 ноября 1918 года «Об отмене экзаменов и об изменении порядка производства всякого рода испытаний студентов в высших учебных заведениях». Позже Постановлением СТО РСФСР от 30 апреля 1920 года «Об ускоренном выпуске врачей», от 23 июля 1920 года «О мобилизации студентов-медиков и медичек всех курсов медицинских факультетов всех университетов и военно-медицинской академии», по которому студенты-медики проходили ускоренный курс обучения, после которого направлялись отбывать трудовую повинность в медицинские учреждения.

Диктатура пролетариата в конце гражданской войны проявила себя и в других решениях правительства, дополнительно характеризующих как экономическое положение в стране, так и способы его регулирования. Так, например, в 1920 году советские газеты публиковали Декрет СНК от 2 марта «Об обязательной поставке яиц»; Постановление Совета Народных Комиссаров от 6 июля «Об учете мешков и воспрещении торговли ими»; Постановление Совета труда и обороны(СТО) РСФСР от 16 ноября «О принудительном сборе кожаного обмундирования у населения»; Постановление СТО РСФСР от 29 октября «О принудительном сборе шинелей у населения»; Постановление Совета рабоче-крестьянской обороны РСФСР от 19 ноября «О натуральной, трудовой и гужевой повинности»; и даже Постановление комиссариата юстиции РСФСР от 25 августа «О ликвидации мощей».

Как видим, размах, с которым революционеры начали свою классовую войну, был широк и не избирателен. Реквизиция и экспроприация зачастую были неотличимы от грабежа. Уже через год после революции угроза потерять свое имущество нависла над врачом Т. И. Горянским, который совсем недавно представлял делегацию от больницы, выступившей против призывов Пироговского общества. Вломившись в квартиру, вооруженные революционеры потребовали от перепуганного доктора освободить помещение в течение определенного времени. Помочь разрешить создавшуюся ситуацию взялся главный доктор Солдатенковской больницы Ф. А. Гетье, который выдал своему коллеге охранное удостоверение, от руки исполненное на бланке Солдатенковской больницы, в котором значилось: «Предъявитель сего Тихон Иванович Горянский состоит старшим врачом Солдатенковской больницы, считающейся Советским Учреждением, а потому принадлежащее ему имущество: платье, обувь, белье, домашняя обстановка и проч. реквизиции не подлежат, а равно Т. И. Горянский может быть выселен из занимаемой им квартиры лишь по предоставлении ему нового помещения, согласно постановления Московского Совета Рабочих Депутатов, что и удостоверяется. Главный доктор Ф. Гетье» (МФ). Удостоверение выдано 23 октября 1918 года.

Отнятие собственности у имущих граждан было делом обыденным и не вызывало угрызений совести. Так газета Боткинской больницы «Здоровье трудящимся» №63 от 13 декабря 1939 года характеризовала такую ситуацию в следующих выражениях: «После взятия Советами рабочих, крестьянских и солдатских депутатов власти в свои руки, первым мероприятием, проведенном в нашем районе, было массовое переселение трудящихся из лачуг, в которых они жили многие годы, в дома бывших коннозаводчиков, в дома домовладельцев и аристократов».

Кроме потери собственности, как говорилось выше, опасность быть арестованными по любому поводу была чрезвычайно высока. Со слов своего внука Федора Семенова, В. Н. Розанов был вынужден уничтожить ценнейшие фотографии и письма, могущие скомпрометировать его и семью перед большевистским режимом; закопать где-то за корпусом (каким, неизвестно, думается, что за «докторским») свои две боевые сабли, которые так и не были найдены [точное место клада узнать никогда не удастся. Супруга Владимира Николаевича Анна Павловна скончалась, унеся с собой этот секрет].