История Наврунга

Родившись в бедной семье, он с трудом получил образование и совсем недавно стал вторым пилотом на вимане Крокса. Но всего того, что он знал о Сынах Света, было достаточно, для того чтобы понять: спасаться бегством не имело смысла. А потому, выбрав ровный участок, защищенный от ветра, он сел на камни недалеко от вершины скальных гор, примерно на тысячу локтей выше того места, где нашли свою погибель шаммары, и застыл. Он не думал ни о чем. Не молил, не призывал, а старался мужественно принять решение Сына Света, – умереть с достоинством или жить, но тоже с достоинством. В этом спокойном ожидании и застал его Амедей.

Черный, без огней, и потому незаметный, виман завис перед площадкой, на которой сидел Наврунг в ожидании своей участи. Но двигатель вимана издавал хотя и незаметный, но слышимый гул, так хорошо знакомый второму пилоту этого корабля. Наврунг открыл глаза. Амедей глядел на него, пытаясь проникнуть сквозь внешнюю невозмутимость пилота и понять, чем сейчас заняты мысли этого оставшегося в живых великана. Но поверхность ауры шаммара была пуста, как девственная пустыня, и невозмутима, как море в полный штиль. Что скрывается за этой невозмутимостью и спокойствием – Амедей не знал. Это не то чтобы пугало его – просто хотелось определенности и ясности.

Сосредоточившись, Амедей, в первую очередь, парализовал шаммара сильным волевым приказом. Внешне ничего не изменилось, но цвета ауры поблекли, и стало ясно, что враг не сможет пошевелиться, даже если очень захочет; а захочет он вряд ли – его воля так же парализована, как и его тело.

Амедей высадился на скалу и подошел близко к врагу, пристально разглядывая его в темноте. Видно было плохо, но использовать магию там, где можно применить огонь, было неблагоразумно, тем более что силы не бесконечны, и последний приказ воли почти не оставил их у Амедея. Факел осветил спокойное, но бледное лицо атланта. Не было видно амулетов, отсутствовали плащ, шлем боевая амуниция. Атлант был в легкой тоге, скрывающей наполовину его грудь и спину и опускающейся до колен. Никакого оружия при нем не было. Амедей вдруг стал понимать, что этот атлант ждал их. Но не для того, чтобы сражаться, а чтобы принять свою участь – мужественно и спокойно. Дрожь пробежала по спине Амедея. Одно дело – убивать врага в сражении, видеть его глаза, сталкиваться смерчами взвинченной воли и побеждать в неимоверном напряжении сил, но совсем другое дело – убить практически спящего человека, просто потому, что так надо. Кому надо? Зачем? И надо ли вообще? Незаметно подошел Гьянг и положил руку на плечо Амедея:

– Этот благородный воин ждал нас.

– Учитель, нам надо его убить, ведь он – наш враг, он хотел уничтожить этих людей и их мир…

– Никто не обязывал нас убивать врагов для освобождения и защиты, и если можно обойтись без смерти, то лучше сделать так.

– Но ведь он – враг и, не задумываясь, убил бы нас!

– Ты ничего о нем не знаешь, и к тому же ты – не он, а потому его методы не могут быть твоими.

Амедею стало стыдно, рука Учителя укоризненно жгла плечо.

«Да, мы же не просто воины, но воины Света, наши методы – это сострадание к поверженному противнику, а не ритуальная казнь», – думал он.

Жизнь Наврунга осталась его жизнью, но судьба его была теперь в руках Гьянга – того, кто его спас.

АРИАВАРТА, ДОМ ГЬЯНГА

Утром следующего дня плененный Гьянгом шаммар Наврунг проснулся в удивительном красоты саду. Тенистые деревья раскинули свои широкие кроны, создавая идеальный навес от палящего дневного солнца. В их кронах гнездились птицы, поющие по утрам; осыпающиеся белые лепестки цветов наполняли картину тихой гармонией, какую редко встретишь на земле. Первая мысль Наврунга было такова: умер и родился в прекрасных садах, где его встретят предки. Но в углу сада он увидел свой черный виман и понял, что так просто он не отделается. Как только эта мысль пришла ему в голову, из дома, находящегося за его спиной, вышел высокий худой юноша с черными длинными прямыми волосами, и, обойдя сидящего на траве шаммара, встал в десяти локтях от него. Скрестив руки на груди и глядя шаммару прямо в глаза, юноша с откровенно-любопытным видом молча рассматривал лицо шаммара, как бы пытаясь найти в нем знакомые черты или что-то, что могло бы ответить на какие-то его вопросы. Исполненный достоинства, великан сидел с прямой спиной, гордо держа голову и глядя в одну точку перед собой. Поток мыслей безмятежно гнал волны отдельных фраз в его голове: «Если я жив, значит, убивать меня не собираются. А раз так, то это – благородные люди, и они не причинят мне зла… Достойные противники, они не враги мне… И я не враг им… И никогда не был врагом».