История Небесного дара

Вдвоем они бежали к Цзи и просили успокоить госпожу. В результате мать еще больше расстраивалась, потому что даже Цзи не знала, что Небесный дар — подкидыш, а не просто приемыш. Ей невозможно было объяснить все благородство госпожи Ню. А тут три больших персика — и все испорчены!

С величайшим трудом успокоив ее, Небесный дар с Тигренком подробно обсуждали случившееся. Мнение Тигренка было следующим:

— Если бы я хотел стащить персик, то съел бы только один. Твоя ошибка в том, что ты откусил сразу от трех.

— А может быть, попросить отца, чтобы он купил маме эти проклятые персики?

— Годится!

После истории с персиками мать решила засадить Небесного дара за учение. Это был такой контрудар, которого не выдержал бы никто.

По мнению госпожи Ню, ребенка нужно было учить не столько грамоте, сколько приличиям. Конечно, будущий чиновник должен знать иероглифы, но сколько именно он должен их знать, госпожа не представляла. Одно она знала точно: всякий воспитанный ребенок обязан вести себя как маленький взрослый. Поэтому она решила пригласить домашнего учителя: находясь рядом с ней, он будет выполнять ее указания и станет ее помощником.

Господин Ню не очень одобрял идею учебы, но против намерений жены никогда не выступал. Для его торговых планов было достаточно научить мальчика считать, а это он мог сделать и сам, потому что любил пощелкать на счетах. Правда, считал он не очень хорошо, но зато звонко. Если жена пригласит учителя, ничего; если удастся сберечь деньги, тоже неплохо. Но еще лучше отдать пария п школу. Тут у господина Ню был свой интерес: если Небесный дар будет учиться в школе, кто-то должен его туда водить, а это, ясное дело, отец. Когда сын шел с ним по улице, господин Ню чувствовал, что есть кому передать свою торговлю и свой капитал. Как бы он пи был беспечен от природы, он не мог полностью забыть о смерти, о том, что после нее его деньги, чего доброго, будут растрачены на покупку какой-нибудь дутой славы. Но жена была очень тверда и не хотела, чтобы Небесный дар шел в школу, где он может набраться дурного от всяких неотесанных ребят. Она знала, что ее отпрыск несносен, однако считала, что даже при этом он гораздо лучше всех других детей. К тому же домашний учитель будет помогать ей и обязательно устранит несносность Небесного дара.

В результате господин Ню пожертвовал своим мнением и горячо принялся за поиски домашнего учителя. Он поступил как великим политик, а это свидетельствует о том, что бояться десны иногда бывает полезно. Уже давным-давно кто-то внушил супругам, что самыми лучшими учителями являются уроженцы провинции Шаньдун, поэтому господин Ню спросил одного из своих друзей:

— Не знаешь ли ты какого-нибудь шаньдунца, который мог бы преподавать?

Вскоре тот ответил, что ему нашли такого. Он действительно шапьдунец, но может ли преподавать — пока неизвестно. Рекомендовавший его думал, что господину Ню нужен слуга или посыльный. Когда они наконец увиделись и господин Ню спросил о преподавании, шапьдунец ответил, что можно попробовать: он еще помнит кое-что из того, что учил в детстве. Потом он служил в лавке «Счастье и процветание». Услышав об этой лавке, господин Ню восторженно ахнул:

— О, это надежная фирма! Хорошо, пойдете ко мне. «Счастье и процветание»! — Он никак не мог расстаться с этим волшебным названием. — Хозяину этой лавки Мэн Цзыдуну сейчас, наверное, уже больше восьмидесяти? Таких торговцев теперь не найдешь, не найдешь!

Шапьдунец (его звали Ван Баочжай) служил в «Счастье и процветании» счетоводом. К слову сказать, старого хозяина этой лавки действительно уже нельзя было найти, потому что три или четыре года назад он умер.

Ван Баочжай был человеком сорока с лишним лет — высоким, большеглазым и с резким шаньдунским акцентом. Слово «туй» (нога) он произносил «дуй» (куча), слово «жэнь» (человек) превращалось у него в «инь» (серебро), что для торговца было особенно уместно. Но о жаловании или подарках на праздники, он не пожелал говорить, демонстрируя щепетильность, характерную именно для шаньдунских торговых людей:

— Что вы, старший брат Ню! Мы серебры (то есть люди) нам, сколько положите, столько и хорошо! Если я буду недоволен, пусть буду с позором уволен! — В минуты возбуждения учитель Ван говорил в рифму.

Господин Ню, не посмев предложить ничего конкретного, решил улизнуть со сцены и пошел советоваться с женой. Она несколько усомнилась в учености и педагогическом опыте Вана.

— Что ты! — воскликнул муж. — Он же был счетоводом в лавке «Счастье и процветание». В самом «Счастьи и процветании»!

Госпожа подумала, что в недостатке опыта, пожалуй, есть снос преимущество: она сможет учить одновременно и Небесного дара, и его учителя. Поэтому она согласилась и положила шаньдунцу тридцать юаней в год плюс по два юаня на три главных праздника и еда три раза и день. Поселили его и сторожке, там же выделили и комнату для занятий.

— Все хорошо, только наградных маловато! — осмелился на критику господин Ню.