История Ногайской Орды

Итак, с почти полной утратой земледельческой подпитки экономики своего ханства, с утратой государственных властных рычагов Абу-л-Хайр оказался во главе образования, которое едва ли можно считать государством. Тем не менее довольно сложная иерархия почти сотни элей и их предводителей, надплеменное территориальное деление, пережитки золотоордынской городской цивилизации (ислам, забота о караванных коммуникациях, старая урбанизированная культурная область на юге) не позволяют видеть во владениях Абу-л-Хайра также и составное вождество. Полагаю, что будет уместным применить к ханству кочевых узбеков обозначение зачаточного государства как промежуточной ступени между типичным ранним государством и составным чифдомом[370].

Обособление Мангытского юрта не привело к войне с Абу-л-Хайром. Его обитатели продолжали состоять в структуре ханства левого крыла, и номинально хан все еще считался их верховным сюзереном. Подлинную самостоятельность Юрт начал обретать после смерти Абу-л-Хайра в 1468 г. Глава мангытов Муса б. Ваккас сумел воспользоваться сумятицей, начавшейся в стране кочевых узбеков. Среди прочих беков именно Муса смог выделиться как предводитель наиболее многолюдного и богатого (по кочевническим критериям) владения. Принадлежность к элю мангытов или к ассоциированным с ним элям, как и проживание в районе их кочевых передвижений, приобретала особое значение в борьбе за гегемонию в восточном Деште, в отстаивании преимуществ своего эля перед другими элями. Произошла явная трайбализация той части мангытов, что оказалась между Яиком и Эмбой. Другие осколки «протоплемени» мангытов, рассеянные в степях от Крыма до Мавераннахра, не вошли в этот новообразованный племенной эль, хотя и считались единокровными с ним.

Ханство Абу-л-Хайра, зачаточное государство, распалось в результате междоусобиц. Главными фигурами в борьбе за узбекское наследство выступили, с одной стороны, Муса со своим братом Ямгурчи и воинственными сыновьями, с другой — казахские ханы, с третьей — внук Абу-л-Хайра, Мухаммед Шейбани. Все они собирали под свои знамена приверженцев из разных племен. Удача в этой борьбе была на стороне то мангытов, то казахов, то Шейбани. Муса смог не только привлечь к себе беков элей, но и заставить считаться с собой государей России Крыма, Казани и др. Недаром в мусульманской хронике мангытский лидер назван хакимом (правителем) Дешт-и Кипчака (Бинаи 1969, с. 105).

Но под властью Мусы уже не было даже столь незначительной земледельческой области, какая имелась у Абу-л-Хайра. Вся власть Мусы держалась на успешной внешней политике и его ранге беклербека (бия), который он вытребовал у марионеточного хана Ядгара. Бий управлял своим Юртом, созывая на совещания племенную знать и ближайших родичей. Конгломерат буйных вождей требовал согласия в важнейших вопросах; в противном случае часть соратников Мусы могла перейти в лагерь противников-казахов. И все же авторитет мангытского правителя был достаточно высок, чтобы сторонники-немангыты признавали его первенство над собой.

К 1480-м годам сформировался относительно устойчивый контингент жителей разросшегося Мангытского юрта, «дозревший» до над-племенного определения. Таким определением оказалось слово «ногай». Ногаями стали называть всех подчинявшихся мангытскому бию кочевников, безотносительно к их элевой принадлежности. Следовательно, первоначально данный термин служил в качестве политонима, лишенного явной этнической окраски.

Трайбализированное общество Мангытского юрта эпохи Мусы вполне можно отнести к категории составных вождеств. На контролируемой бием обширной территории кочевали общины различных ногайских элей, у каждого из которых имелись собственные военно-административные институты. При управлении ими Муса не мог опираться ни на сакральность своей власти, ни на прочную экономическую базу, ни на аппарат принуждения — всего этого не было в его Юрте. Судьба ногайского объединения зависела от удачных политических комбинаций в борьбе за гегемонию в Дешт-и Кипчаке.

Относительно стабильное положение во владениях ногаев сохранялось до начала XVI в. (Муса умер приблизительно в начале 1500-х годов). К тому времени чрезвычайно окрепли и усилились казахи. На рубеже 1510–1520-х годов в результате их экспансии предводители ногаев откочевали за Волгу. Все пространство от Волги до Иртыша оказалось под властью могущественного хана Касима б. Джанибека. Племена, ассоциированные с мангытами, во избежание разгрома и лишения пастбищ перешли под начало нового сюзерена. Подчинилась Касиму и часть мангытов, не пожелавших (или не успевших?) оставить родные кочевья. Мангытский юрт, судя по всему, стал полностью соответствовать своему названию, т. е. остался населенным только мангытами.