История Ногайской Орды

Подобные притязания на старшинство встречали в Москве с раздражением и недоумением. Иван Васильевич не желал видеть в Исмаиле ни отца, ни брата, потому что не считал того ровней себе. Гонцам и послам за Волгу предписывалось не заключать никаких соглашений, если ногайская сторона будет настаивать на категориях отцовства (для себя), сыновства (для царя) или даже хотя бы братства. Бию же втолковывали, что то «слова невежливые… нашему государству бесчестны и к дружбе не пристоят… И ты б вперед безделных слов не писал» (НКС, д. 4, л. 219, 278, 325, 367, 367 об.).

Как видим, русское правительство не находило в данном формальном аспекте оснований для ссоры и разрыва отношений, пытаясь лишь убедить Исмаила в смирении амбиций. Более других преуспел в этом посол Е. Мальцов, отъехавший в Ногайскую Орду в апреле 1558 г. Он уговорил бия обращаться к Ивану IV государь. Мальцова поддержали ногайские послы, вернувшиеся с ним из Москвы: «Не соромся… князь Смайл, пиши государем. Немцы… посилнее тебя, да все… у них государь городы поймал» (в начавшейся недавно Ливонской кампании). Исмаил согласился, о чем Мальцов удовлетворенно доложил в сентябре (НКС, д. 5, л. 86).

Но до конца жизни (1563 г.) бий, отказавшись от своего отечества по отношению к царю, все-таки продолжал писаться братом и другом. Царь уже не обращал на это внимания. Подхватили подобное обращение и мирзы-племянники. Лишь воинственный и заносчивый Урус б. Исмаил продолжал называть Исмаила в грамотах царевым отцом, а себя — младшим братом Ивана IV (НКС, д. 5, л. 122, 129, 129 об., 165 об., 171, 190; д. 6, л. 16 об.).

Случалось именовать царя братом и следующему бию, Дин-Ахмеду б. Исмаилу. Царь по-прежнему не возражал и даже подчеркивал свое родство с бием («племянство»): они женились на родных сестрах. Вместе с тем Дин-Ахмед, понимая свою неравнозначность сильному христианскому монарху, считал для себя более уместным пребывать в братстве не с ним, а с царевичем Иваном Ивановичем: «Брату моему Ивану царевичу от Тинахмата князя поклон. Отцу твоему великому князю Белому царю в версту был отец мои [Исмаил] князь, а ты был мне в версту» (ИКС, д. 6, л. 61 об., 74 об.; д. 7, л. 47 об.).

При бие Урусе ослабевшая Орда уже не могла претендовать на признание какого-либо равноправия со стороны Москвы. В переписке с мирзами все чаще появляется понятие холоп по отношению к ногаям. Посольский приказ не стеснялся адресоваться так и к бию Ураз-Мухаммеду. Тот с трудом переносил это унижение, тем более что крымский хан называл его, в соответствии со статусом, своим другом и слугой (карачи). «Жить… мне от московского немочно… — делился бий с Гази-Гиреем в 1596 г. — Называет… нас себе холопом. И нам… по прежнему с тобою (ханом. — В.Т.) быть в дружбе» (КК, д. 21, л. 670–670 об.).

При Иштереке, посаженном на «княженье» по воле Бориса Годунова, таких претензий уже почти не возникало. Правительство считало, что раз новый бий стал таковым на основании царского указа, то и чтить его высоко, как независимого правителя, не следует. Астраханским воеводам предписывалось устраивать ему встречу не по высшему разряду, «и тем бы в нем вперед во всяких государевых делех высокие меры не учинить» (Акты 1918, с. 93; НКС, 1604 г., д. 3, л. 29). Иштерек подчинился воеводам, не настаивая на повышении статуса.

Разорвав с Москвой во время русской Смуты, он попытался было обрести самостоятельность, но затем вернулся «под высокую руку». После этого он лишь однажды осмелился заявить царским наместникам: «Вашему государю никто таков друг не был, как я», на что получил от них жесткий отпор: «Холоп николи государю другом не пишетца — всегда холопом!.. Ты, Иштерек князь, з братьею и з детми, и с племянники шертовали государю нашему… что вам быти под государевою царскою высокою рукою в прямом холопстве… А на княженье тебя… на нагаискую Орду пожаловал… государь наш… Борис Федорович… и ты б, Иштерек князь, вперед так не писал» (НКС, 1616 г., д. 2, л. 6–7). И Иштерек в самом деле не писал, но рекомендовался в посланиях (уже челобитных!) к царю как «холоп твой и карачей» (НКС, 1615 г., д. 4, л. 25; 1617 г., д. 2, л. 14).

Таким образом, на протяжении XV — начала XVII в. происходило постепенное снижение статуса ногайских правителей по отношению к русским монархам: от отца к брату и другу и далее к холопу, т. е. от старшинства к равноправию и далее меньшинству. Этот регресс служит необходимой иллюстрацией при разборе вопроса о степени и характере зависимости Ногайской Орды от России.

Проблема подчиненности Ногайской Орды России