История Ногайской Орды

Юртовцы делились на пятерки-табуны во главе с табунными головами. В город они допускались без оружия, небольшими группами и в сопровождении приставов — и только в послеобеденное время, когда прекращали работу базары. Во избежание каких-либо конфликтов с властями «юрты» запрещалось обносить укреплениями (лишь во второй половине XVII в. из-за калмыцких набегов их разрешили окружить изгородью). Вооружение юртовцам выдавалось только на зимнее время, когда ожидался приход калмыков; к лету оно изымалось. По мере распада Большой Ногайской Орды под Астраханью стали селиться не только рядовые улусники, но и мирзы, получая название астраханских. Сначала они имели право вершить суд над юртовцами, но со временем функция судебной «расправы» перешла к воеводам. От этих мирз в город выделялись заложники-аманаты (НКС, 1619 г., д. 2, л. 286; Новосельский 1994, с. 44, 45, 138; Олеарий 1906, с. 403, 404; Стрейс 1935, с. 194, 196).

Институт и вся система заложничества были заимствованы русскими из тюрко-ордынской государственности, которая, в свою очередь, унаследовала их из старой мусульманской практики отношений с кочевниками[421]. Первые аманаты были даны бием Урусом и мирзами крымскому царевичу Мурад-Гирею, присланному Иваном IV в Астрахань летом 1586 г. для налаживания расстроенных отношений с Большими Ногаями. У рус, в то время решивший замириться с Россией, согласился послать заложников именно царевичу-Гирею. Вряд ли он отправил бы родичей непосредственно к воеводам. Но на практике ногайскими аманатами стали распоряжаться именно они.

Определенные в аманатство по жребию и уговорам родственников, мирзы добровольно соглашались селиться на Закладном дворе на определенный срок (чаще всего на год), до замены другим мирзой, «а неволею… послать в Астарахань в заклады им не уметь» (НКС, 1623 г., д. 1, л. 44). Отправляться в аманаты на долгое время вызывались лишь безулусные аристократы. Тем же, под началом у которых находилось скотоводческое население, грозил распад удела. Джан-Мухаммед б. Дин-Мухаммед сетовал, что обретался в закладе более пяти лет, и за это время «улусных… моих людей на поле без меня недруги мои от меня отзывали» (НКС, 1586 г., д. 3, л. 12).

По мере ослабления ногаев в системе аманатства все более стал проявляться воеводский произвол. В заложники могли попасть малолетние мирзы, чего ранее не допускалось (двух детей или подростков воеводы уравнивали с одним взрослым); Закладной двор все чаще становился местом заточения для обвиненных или заподозренных в «измене государю»; порой там содержались жены и дети «отступников». Если для оберегания от калмыков или от враждебных мирз в улусы посылался стрелецкий отряд, то гарантией его безопасности в степи служили дополнительные аманаты.

На протяжении второй половины XVI в. порядок отношений астраханских властей с ногаями складывался во многом стихийно по причине близкого соседства их. С начала XVII в. наблюдается постепенное и официальное делегирование воеводам полномочий Посольского приказа по связям с биями и мирзами. По указу Б.Ф. Годунова от декабря 1602 г., воеводы отныне должны были представлять монарха в сношениях с Большой Ногайской Ордой, для чего в переписке с ее предводителями не просто рекомендоваться князьями и воеводами, а использовать малый царский титул: «Божиею милостию великого государя царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии самодержца и многих государств государя и обладателя, его царского величества от боярина и воеводы Астороханского» (Акты 1914, с. 223).

Бию Иштереку и мирзам сообщили, что теперь по всем своим делам им надлежит обращаться не в Москву, а в Астрахань, а уже воеводы станут извещать государя, который через них же будет объявлять свои решения (Акты 1918, с. 99; НКС, 1604 г., д. 3, л. 52). С 1616 г. через наместников стало поставляться и жалованье. Ногаи забеспокоились: «И тово неведомо, сполна к ним то государево жалованье астраханские воеводы присылают или не сполна». Иштерековым послам по этому поводу было жестко заявлено, что былая практика поставок через специальные посольства к бию и мирзам «ныне не образец… А ныне то ещо и лутче, что по царского величества жалованье самим приезжали в Астарахань… — и с воеводами учнут видатца, и они сами с воеводами о всяких делех учнут говорили и… все сами воеводам подлинно роскажют, и воеводы о том им по царского величества указу и [свой] указ учинят» (НКС, 1616 г., д. 1, л. 127; 1617 г., д. 3, л. 6–8).

Общий объем компетенции и обязанностей воевод стал очерчиваться в наказах им, выдаваемых в Москве при назначении. Предписывалось привлекать в сферу своего надзора улусы Больших Ногаев, разбредавшиеся по степям, пресекать грабежи и бесчинства стрельцов и «жилецких людей» по отношению к кочевникам, разбирать внутри-ногайские конфликты, исправно содержать и переменять аманатов и т.д. (АИ, т. 3, с. 211–215, 254–258). Именно астраханским воеводам было доверено введение в должность последних ногайских биев, нурадинов, кековатов и тайбуг.