История Ногайской Орды

К 1630-м годам Большие Ногаи утратили последние остатки своего политического престижа, Орда разваливалась на конфликтующие улусы. Последний бий, Канай, уже не раздумывал, подчиняться царю или нет, но просил лишь хотя бы не унижать его повседневным вмешательством в дела управления, мелочной опекой, поскольку «отец мои мелких служеб не служивал, и вам бы, государю, меня пожаловать — от мелких служеб велеть отставить. И как будет твоя государева болтая служба, и я против твоих государевых недругов на болшую службу готов» (НКС, 1630 г., д. 2, л. 20).

Контакты московского правительства с ногаями осуществлялись через Посольский приказ, а с 1580-х годов еще и при посредничестве воеводской канцелярии Астрахани. Русские дела ее находились в компетенции приказа Казанского дворца, ногайские — по-прежнему в ведении Посольского приказа (см., например: НКС, 1608 г., д. 1, л. 4; НКС, 1627 г., д. 3, л. 89).

Ногаи и астраханские власти

Уже в самом начале владычества русских в бывшем Астраханском ханстве обнаружились противоречия в их ногайской политике. Чем бы ни прельщал царь бия Исмаила, склоняя его к поддержке русского завоевания Нижнего Поволжья, интересы степных соседей учитывались Москвой в наименьшей степени.

Уже в сентябре 1556 г. первые воеводы новоприсоединенного «царства» И. Черемисинов и М. Колупаев рапортовали, что «укрепились в городе», дабы «безстрашно сидеть, и по Волге казаков и стрелцов розставили, и отняли всю волю у Нагай и у астараханцов рыбные ловли и перевозы все» (Патриаршая 1904, с. 274). Исмаил, отбивавшийся тогда от враждебных мирз, не имел ни сил, ни времени, ни резона отстаивать какие-то свои полномочия в Астрахани перед грозным покровителем. В мае 1557 г. он прислал к воеводам сыновей для торжественного объявления «правды» от лица бия и всех мирз его лагеря. Мухаммед б. Исмаил с братьями обещали «прямить во всем» государю и даже побратались с Иваном Черемисиновым. Следующую зиму Исмаил провел возле города; его улусы «торговали и зимовали… поволно и полюбовно» (Книга 1850, с. 109; Летописец 1895, с. 71; Патриаршая 1904, с. 281).

Но идиллии в отношениях кочевников с царскими наместниками не получалось. Астраханское воеводство пока являлось в сущности российским анклавом. Оказавшись в далекой степи, в окружении чуждого кочевого мира, воеводы стремились сразу поставить себя как мощную силу, грозную для жителей соседних Юртов. Не прошло и года после учреждения русской администрации в Астрахани, как Черемисинов ногайские «улусы воевал и в полон поймал». Следующий воевода, И. Выродков, в 1560 г. тоже «в Сараичюк посылал людей войною… да поймали полон». Пленных ногаев держали в городе, некоторых продавали «во многие земли».

Не только ради выгоды от работорговли совершали набеги на восток астраханцы. После бегства татарского населения из Юрта требовалось заселить бывшую столицу ханства и ее окрестности, чтобы русский гарнизон мог получать содержание и пропитание от местных жителей, не полагаясь во всем на поставки из «верховых» городов. Уже в результате привода полона из первых походов, очевидно, начало формироваться население приастраханских «юртов».

Эта инициатива исходила от воевод, в столице о ней ничего не знали. Иван IV рассвирепел, когда выяснил из писем мирз, что множество ногаев находится в астраханском плену. В 1564 г. воеводам было приказано освободить всех (ИКС, д. 7, л. 14 об., 21). Однако массового возвращения их в Орду, видимо, не произошло, и ногаи расселились в «юртах» под городом.

Тюркское население складывалось не только путем насильственного привода. Как сообщал Исмаил, И. Черемисинов в 1557 г. переманивал ногаев: «А оманывает их: яз деи вас стану кормити» (ИКС, д. 5, л. 47) (в то время в Орде как раз разразился голод). Исмаил жаловался, что «Иван Черемисинов день и ночь нас воюет» и дает приют врагам-Юсуфовичам (ИКС, д. 5, л. 33, 167 об., 189, 189 об., 192).

Впоследствии неоднократно случались мелкие стычки между ногаями и русскими астраханцами из-за рыбной ловли, охотничьих угодий и проч. Со временем претензии к царским наместникам накапливались. В Астрахань бежали из Орды русские, литовские и немецкие полоняники; воеводы отказывались выдавать обратно не только их самих, но даже лошадей, на которых совершались побеги, не возвращали мирзам. Э. Дженкинсон заметил, что в крайнем случае воеводы могли пойти лишь на выдачу нерусских беглецов; русских же освобождали и брали под свою защиту. Для увеличения славянского населения подвластных владений И. Черемисинов склонил к побегу всех русских из владений Исмаила (Дженкинсон 1937, с. 267; ИКС, д. 5, л. 47; 1586 г., д. 8, л. 4). Свою кавалерию царская администрация Нижнего Поволжья пополняла путем регулярных угонов ногайских табунов, что тоже вызывало недоумение и протесты кочевых правителей. Не гнушались служилые и грабежом стойбищ (НКС, д. 5, л. 166 об., 169; д. 6, л. 8; д. 7, л. 11 об.).