История Ногайской Орды

В последующем ногаи уже не консультировались насчет финансовых полномочий Нур ад-Дина у русской стороны, а сами рассказывали о них, причем с каждым десятилетием все подробнее.

Август 1560 г., Урус б. Исмаил — Ивану IV: «В Асторохани есть пошлина взимок — караснап словет. Праотцу нашему Нурадын мирзе пожаловал Темир Кутлуев царев сын, в жалованье давывал, и яз о том бью челом» (НКС, д. 5, л. 198–198 об.). Здесь речь идет, видимо, о хане Тимуре б. Тимур-Кутлуге[71] (1410–1412), но позже в подобных документах снова фигурирует Тимур-Кутлуг.

Сентябрь 1577 г., Урус — Ивану IV: «А дет наш Нурадын мирза у Темир Котуя (так. — В.Т.) царя имывал по сороку… тысяч алтын. А жаловал для того, что тем юртам многие от нас прибытки бывали» (ИКС, д. 8, л. 51).

Весна 1587 г., Саид-Ахмед б. Мухаммед — царю Федору Ивановичу: «А при Темирь Котлуе царе бывало Нурадын мирзе жалованье сорок тысяч алтын» (НКС, 1587 г., д. 2, л. 26–27).

Таким образом, выстраивается следующая цепь событий. Эдиге вытребовал у Тохтамыша освобождение от налогов территории к востоку от Волги, где располагались также и владения мангытов. Земли между Яиком и Волгой были переданы в управление Нур ад-Дину. В пользу этого мирзы в годы ханствования Тимур-Кутлуга собиралась подать «караснап» на сумму сорок тысяч алтын. Нур ад-Дин сохранял свой ранг при последующих ханах даже после отъезда отца в Хорезм в 1410 г. Эпос «Эдиге» дагестанских ногайцев добавляет, что после замирения с Нур ад-Дином хан Кадыр-Берди передал ему «в полную собственность степь, орошаемую Тереком и Судаком, и объявил первым полководцем своего ханства» (т. е. беклербеком, главным военачальником) (Семенов Н. 1895, с. 454). Но ни в одном документе Нур ад-Дин не назван беком или князем, он всегда «мирза». Видимо, при наличии хотя и отъехавшего, но живого беклербека Эдиге никто не признал этой инвеституры от Кадыр-Берди. О правлении мирзы в Поволжье и на Северо-Восточном Кавказе сохранилось краткое упоминание в цитированном выше послании Саид-Ахмеда 1587 г.: «Да которые были под ево властью, со всех людей указано было (ханом. — В.Т.) со всякие избы по алтыну, а с ногайских продажных лошадей с лошади по алтыну, с коровы по три денги, с овцы по денге. То было ему (Нур ад-Дину. — В.Т.) жалованье» (НКС, 1587 г., д. 2, л. 27).

Кавказские владения недолго пребывали под сюзеренитетом Нур ад-Дина. Предание, записанное А.О. Рудановским, отмечает, что в годы его правления среди его подданных «начались разные беспокойства и смуты», кавказские ногаи «прогнали своих князей и мурз… не хотевших оставить покровительства Нурадила, и бежали все простолюдины во владение шамхала Тарковского» (Рудановский 1863, № 48, с. 301).

По данным Кадыр Али-бека, Нур ад-Дин умер еще при жизни отца от болезни живота (Усманов М. 1972, с. 83). Эпос приводит более подобающую богатырю причину смерти — от потери крови, когда у мирзы открылись старые раны при возвращении из очередного похода (Семенов Н. 1895, с. 454)[72]. Местом кончины названо «пространство между северным и средним рукавами Терека». Тело-де было захоронено на берегу Волги, а сердце — «на месте, где герой испустил дух. На этом месте был насыпан высокий холм, который и поныне (во второй половине XIX в. — В.Т.) носит название "Могила Нурадила"» (Семенов Н. 1885). Наконец, Абд ал-Гаффар Кырыми сообщает, будто Нур ад-Дин скончался в Туре (т. е. в Юго-Западной Сибири?) и оттуда привезен в Сарайчук для погребения (DeWeese 1994, р. 194). Мы не находим оснований не доверять Кадыр Али-беку и считаем, что Нур ад-Дин умер еще до того, как Эдиге погиб в бою на Яике в 1419 г. Мнение Б. Ишболдина о смерти мирзы в 1422 г. (Ischboldin 1973,  р. 159) не подтверждается ни одним из известных мне источников.

Статус мангытского эля

После смерти Эдиге его сыновья смогли удержать влияние мангытов в Улусе Джучи и монополизировать пост беклербека в татарских ханствах. Основная причина их удачной карьеры, как кажется, — это инерция их великого предшественника. Но авторитет мангытских лидеров был настолько непререкаемым среди других племен, что дело здесь, видимо, не только в конкретной политической ситуации и политическом наследии Эдиге. Среди сотни племен Дешт-и Кипчака именно мангыты сумели добиться приоритетного положения. Остановимся на особенностях их статуса.