История Ногайской Орды

Прекращение всяких официальных связей привело современников к стойкому убеждению, будто те и другие обладают самостоятельными политическими образованиями, не связанными между собой. Тот же хронист рисует такую этнополитическую картину восточного Дешт-и Кипчака начала XVI в.: «Три племени относят к узбекам, кои суть славнейшие во владениях Чингиз-хана. Ныне одно (из них) — шибаниты[130]… Второе племя — казахи, которые славны во всем мире силою и неустрашимостью, и третье племя — мангыты… Ханы этих трех племен находятся постоянно в распре друг с другом, и каждый (из них) посягает на другого. И когда побеждают, то продают друг друга в рабство и уводят в плен» (Исфахани 1976, с. 47–48, 62). Подобным же образом отделяет ногаев от казахов и Матвей Меховский в «Трактате о двух Сарматиях»: «Татарских орд четыре, и столько же их императоров. Это именно орда заволжских татар (т. е. не существовавшая во время написания "Трактата" Большая Орда, анахронизм в тексте. — В.Т.), орда перекопских (Крымский юрт. — В.Т.), орда козанских, а четвертая орда ногацких. Добавляют еще и пятую, не имеющую императора, и называют ее казакской» (Меховский 1936, с. 63, 144). Тезис об отсутствии у казахов «императора» порожден, вероятно, значением слова казак — «изгой, человек вне Юрта», т. е. действительно не подчиненный «императору»-хану. На самом же деле у казахов в то время имелось целых два монарха-соправителя.

Эти соправители — Бурундук и Касим (прибравший к рукам реальную власть в ханстве) решили установить господство над ногаями. Кровавые раздоры между мирзами как нельзя лучше способствовали их планам[131]. Первым признаком обострения внимания казахских властителей к ногайским кочевьям был эпизод, зафиксированный в грамоте Алчагира Василию III (привезена в Москву в августе 1508 г.): «Сеие стороны нам ратны казаки. Сказали нам, что идут к нам ратию, и мы противу их покочевали и, Бог даст, оттоле поздорову воротимся» (Посольская 1984, с. 80). Как нам уже известно, Алчагиру удалось вернуться «поздорову» и активно включиться в борьбу с Шейх-Мухаммедом. Состоялась ли стычка с казахами — неизвестно. Но шли они, надо полагать, крупными силами, ведь восточные ногайские заставы не рискнули в одиночку отражать набег и вызвали («сказали нам») подкрепление с Волги. Столь же неясна и персона предводителя казахского войска. Дальнейшие события показывают, что инициатива войны с Ногайской Ордой принадлежала хану Касиму б. Джанибеку.

Он родился около 1445 г. (Кляшторный, Султанов 1992, с. 271). После смерти отца и дяди, Джанибека и Гирея, по иерархическому раскладу сначала подчинялся хану Бурундуку и под его началом участвовал в походе 1472 (1473?) г. против Мусы и Шейбани. «В то время, — пишет Мухаммед-Хайдар, — хотя Касим еще и не принял титула хана, его могущество стало настолько велико, что никто и не думал о Бурундук-хане. Но он (Касим) не хотел находиться поблизости от Бурундук-хана, потому что если быть вблизи и не соблюдать при этом должного уважения, то это означает возражать хану, а повиноваться ему душа не желала… Бурундук-хан находился в Сарайчуке; Касим-хан, отдалившись от него, подошел к границам Могулистана и избрал своим зимовьем Кара-Тал» (Haidar 1895, р. 274).

Влияние в ханстве, а вместе с ним и власть постепенно перетекали к Касиму. Бурундук не смог удержать господство и не позднее осени 1511 г. отбыл в Самарканд, где и умер (Султанов 1982, с. 115). К Касиму перешли все казахские эли и улусы, ханствовал он уже без соправителей. Соответственно потенциальными правами на Мангытский юрт и на Сарайчук обладал отныне тоже он. Ногаи избегали ссориться с Казахским ханством, которое теперь стало монолитным и могущественным. Махмуд б. Эмир-Вали, Мухаммед-Хайдар и Насраллахи сообщают, что мангыты вместе с казахами участвовали в походе Касима на Ташкент и Туркестан (Бартольд 1973. с. 143; Ибрагимов 1956, с. 112; Кляшторный, Султанов 1992, с. 272)[132]. Привлечение громадной ногайской кавалерии к военным предприятиям резко увеличило престиж хана в глазах соседей. «Говорят, что среди казахских ханов и султанов, — делился воспоминаниями Захир ад-Дин Бабур, — ни один не держал этот народ (казахов. — В.Т.) в таком [повиновении], как Касим-хан. В его войске насчитывали около трехсот тысяч человек» (Бабур 1993, с. 38).

Но редкое участие в войнах с узбеками вовсе не означало намерения ногайских предводителей отказаться от независимости, достигнутой ими после десятилетий интриг и сражений. В 1519 г. казахский хан решил окончательно и прочно утвердить свою власть над ногаями. Это было тем более актуально, что в том самом ташкентском походе он потерпел поражение, после которого «тотчас войско Касым-хана вернулось в степь, и Касым-хан больше не думал о завоеваниях» (Насраллахи, цит. по: Ибрагимов 1956, с. 112). Чтобы продолжать борьбу за туркестанские пастбища и города, требовалось собрать под свою руку всех подданных — ближних и дальних, настоящих и мнимых, как ногаи.