История Ногайской Орды

Все описанные обстоятельства послужили одной из причин фактического разрыва ногайско-российских отношений. В сентябре 1535 г. на имя Ивана IV в Москву привезли грамоту Мамая, в которой тот противопоставлял время Василия III, когда «рота и правда… крепко держали», и первые годы княжения Ивана Васильевича, который «роту свою порушил», отчего Мамай на два-три года прекратил отправлять на Русь своих послов (Посольские 1995, с. 95, 96).

Мангыты в Крыму. Враждебные отношения Гиреев с Ногайской Ордой не могли не влиять на положение мангытского эля в Крымском юрте. Во-первых, потомки Мансура б. Эдиге доводились старшей родственной ветвью детям Мусы, правившим в восточном Деште, поэтому в ситуациях противостояния Гиреев с ногаями они могли восприниматься в Крыму как «пятая колонна». Во-вторых, у крымских мангытов теоретически имелся огромный ногайский тыл — в отличие от татарских аристократических кланов Ширин, Барын и др.[153]. В-третьих, мангытская знать была очень влиятельна в Большой Орде и Астраханском ханстве и в меньшей степени в Казани. Но при этом в источниках не отразились сколько-нибудь активные связи между соплеменниками в Крыму и Заволжье. По крайней мере в период, рассматриваемый в данной главе (1500–1520-е годы), мангыты Крымского юрта сохраняли полную лояльность правящей ханской династии. А традиционный престиж эля, унаследованный от Эдиге, и родство с «бесчисленными ногаями» в таких условиях придавали их бекам и мирзам дополнительный авторитет.

В литературе встречаются утверждения, что уже в то время мангыты (позднее — Мансур-улы) приблизились по рангу к Ширинам — роду главных карачи-беков (Сыроечковский 1940, с. 32; Manz 1978, р. 287). Но на самом деле настоящий взлет их влияния начался в 1530-х годах и закончился во второй половине XVI в., когда мангытский бек вошел в тройку первых карами. А до того происходило постепенное усиление позиций эля в Юрте.

Это иллюстрируется высокими постами мангытских вельмож и ответственными поручениями им от ханов, например командованием войсками во время походов или назначением аталыками (воспитателями) царевичей (упоминание аталычества см.: Дунаев 1916, с. 70).

Другой иллюстрацией служат браки крымских династов с мангытами. Почин этому положил Менгли-Гирей своей женитьбой на дочери Тимура б. Мансура, Нур-Султан. Своего сына Фатх-Гирея он женил на дочери Мусаке б. Хаджике по имени Джелал-Султан (Ждиим или Ядиим Салтана русских источников) (РГБ, ф. 256, д. 349, л. 278 об., 279; Родословная 1851, с. 130); от этого брака родился казанский хан Сафа-Гирей. Вышла замуж за Мухаммед-Гирея б. Менгли-Гирея дочь мангытского мирзы Хасана б. Тимура, а дочь Менгли-Гирея взял за себя сам Хасан (ПДК, т. 2, с. 41; Inalcik 1980а, р. 457; Pułaski 1881, р. 291).

Третьим показателем роста престижа мангытов в Крыму были притязания на долю дани, исстари причитавшуюся ордынским беклербекам, а фактически — на увеличение размера даров (поминков) из Москвы. В 1516 г. Мухаммед-Гирей I просил у Василия III для Хасана б. Тимура как «мангытскому болшому мурзе» «два поминка» (т. е. вдвое против обычного), и «вперед к нему поболе того поминков своих посылай» (ПДК, т. 2, с. 300). В 1529 г. хан Саадет-Гирей настаивал, чтобы Василий Иванович направлял в его Юрт традиционную «мангитову княжую пошлину» (КК, д. 6, л. 204). Кроме мирзы Хасана б. Тимура в различных документах мелькают и другие высокородные мангыты: Джан-Саид б. Джанкувват, который возглавил войска Менгли-Гирея в одном из походов; его брат Шах-Махмуд, ханский посол в Москве в 1516 г.; другой их брат, упоминавшийся выше Тениш; его сын мирза Мердеш и многие другие.

Предводители крымских мангытов носили бекский (впоследствии карачи-бекский) титул, равнозначный восточнодештскому бию. По Посольским книгам можно приблизительно восстановить их последовательность, но невозможно определить период «княжения» каждого из-за отрывочности сведений[154]. В июле 1509 г. калга Мухаммед-Гирей был послан на ногаев. Вместе с ним Менгли-Гирей отправил «Мангыта Азику князя», ширинского и барынского беков (ПДК, т. 2, с. 70). При Саадет-Гирее эль возглавлял Шах-Аман, который не преминул известить Василия III о том, что «царь на Айдарове месте меня на княжом месте великим князем учинил» (КК, д. 6, л. 139 об.; см. также: Малиновский 1863, с. 413). При очередном обострении внутридинастической напряженности, когда трон у Саадет-Гирея стал оспаривать его брат Ислам-Гирей, последний привлек на свою сторону Баки б. Хасана б. Тимура и назначил его мангытским беком. После примирения братьев хан подтвердил это назначение и согласился, чтобы Баки возглавлял эль крымских мангытов (КК, д. 6, л. 204) (именно для Баки Саадет-Гирей и требовал из Москвы «мангитову княжую пошлину» в 1529 г.).