История Ногайской Орды

В рассматриваемых событиях уже угадываются две территориально-политические группировки ногайской знати, восточная и западная. На востоке — в Западном и Центральном Казахстане, Башкирии и Юго-Западной Сибири — располагались кочевья, подчинявшиеся Шейх-Мамаю. Именно у него нашли прибежище те потомки Ямгурчи, которые не успели или не захотели бежать из Орды (см.: Посольские 1995, с. 155). Западная группировка располагалась на Волге, ее возглавлял Мамай; заметными фигурами там были также Хаджи-Мухаммед б. Муса и дети Алчагира, Кель-Мухаммед и Урак. Мирзы этого объединения держались довольно независимо и помимо воли бия посылали воинов в набеги на Мещеру (см.: Посольские 1995, с. 91). Иногда они перебирались на правый берег Волги, и тогда московское правительство старалось использовать их как заслон от все более опасных и частых крымских набегов (см.: Посольские 1995, с. 133). Впрочем, Урак не ощущал себя членом какой-то замкнутой корпорации и предпочитал полную самостоятельность. «Яз не в Нагаех живу, — писал он в июле 1536 г. Ивану IV. — Яз как бы в твоем дворе живу» и обещал передавать в Москву тайные замыслы Саид-Ахмеда и Шейх-Мамая (Посольские 1995, с. 185). Мамай и Хаджи-Мухаммед тоже держались несколько особняком от племянников. Во всяком случае, русская сторона пыталась наладить особые отношения с этими «большими мирзами» (а также с Исмаилом б. Мусой и приехавшим из Крыма Баки, правнуком Мансура б. Эдиге) (см.: Посольские 1995, с. 140, 141, 143). Уже в середине 1530-х годов проявилось своеобразие внешней ориентации западных мирз. Они находились ближе к казанским и российским рубежам и поэтому теснее общались с Московским государством. Необъятный российский рынок давал им возможность сбыта лошадей. Мирзы ценили эту возможность и часто (но далеко не всегда) проявляли внешнеполитическую солидарность с великими князьями — порой вопреки желанию бия. Сказанное относится и к Мамаю — лидеру западной группировки в первой половине 1530-х годов, и к сменившему его Хаджи-Мухаммеду, и к перенявшему у последнего лидерство Исмаилу. При этом Исмаил, например, не боялся перечить воле могущественного восточного владыки Шейх-Мамая и его сыновей (см.: Посольские 1995, с. 237).

Один из создателей ногайской военной гегемонии, победитель крымцев, убийца Мухаммед-Гирея I, мирза Мамай б. Муса, кочевал вдоль Волги. Верховная власть над ногаями ему не досталась. В догосударственной структуре Ногайской Орды того периода он, судя по всему, вынужден был довольствоваться пиететом «младших мирз» поволжской группировки и третьим местом в иерархии мангытских аристократов, после Саид-Ахмеда и Шейх-Мамая (см., например: Посольские 1995, с. 103, 104, 109, 180). Мамай был окружен величайшим почетом, никто в Орде не осмеливался порицать его поступки или оспаривать его мнение. Автономия его проявлялась и во внешних делах. Около 1531 г. он направил на Русь посольство с торговым караваном. В мещерских пределах эти торговцы были ограблены касимовскими татарами, некоторые погибли. До конца жизни Василия III мирза горел жаждой отмщения касимовцам и русским властям — патронам Касимовского царства. То и дело он снаряжал военные отряды на Мещеру, и братьям, в том числе Саид-Ахмеду, стоило больших трудов отговорить Мамая от подобных шагов, от резкого ухудшения отношений с Москвой[155]. Лишь после смерти великого князя Василия Мамай возобновил сношения с русским правительством, в первом же послании потребовав компенсации за расхищенный караван (Посольские 1995, с. 94, 96). Бий не мог рассчитывать на постоянную лояльность и солидарность авторитетного и неуживчивого Мамая. В период неурядиц 1535 г. в посольских донесениях из Орды не раз подчеркивалось, что «Мамай… и все мырзы со князем (т. е. против бия. — В.Т.) злобятца» (Посольские 1995, с. 147, 151).

Однако в целом мирзы считали, что междоусобная сумятица (первая Смута) к тому времени закончилась. Такое отношение отражено в послании Саид-Ахмеда 1534 г.: «Какими ни есть случаи, Юрт наш позыбалися бы[л] (т. е. поколебался. — В.Т.), и ныне мне милосердный Бог счасток дал» (Посольские 1995, с. 94).

Тем не менее, похоже, назревал новый политический кризис, подобный распре Алчагира с Шейх-Мухаммедом двадцатилетней давности. А в распоряжении Саид-Ахмеда не было никаких средств, дабы смирить и привлечь к себе огромный клан Нур ад-Дина. Необходимо было разработать систему каких-то стимулов, призванных заинтересовать мирз как в прочной верховной власти бия, так и в стабильности на ногайских землях. Важнейшей задачей являлось удовлетворение амбиций ведущих аристократов, старейшин правящего рода — Мамая и Шейх-Мамая. Первым шагом должно было стать конструктивное обсуждение ситуации, а для этого следовало все же добиться общего собрания мирз.