История Ности-младшего и Марии Тоот

— Ладно, не буду. Но сперва давай выясним суть дела, — весело промолвил Коперецкий, а это значило, что ему пришла в голову спасительная идея. — Ты, батенька, скажи мне прежде всего, к кому ты приехал?

— Это как же понять?

— К барону Коперецкому или к председателю ссудо-сберегательной кассы?

— Разумеется, к барону Коперецкому.

Коперецкий так расхохотался в ответ, что, казалось, даже стены затряслись, да и козел под столом перестал жевать свою жвачку.

— Ну, тогда ты и впрямь по адресу явился. Коперецкий не может дать тебе ни гроша, он и сам в долгу как в шелку.

— Ладно, стало быть, я пришел к председателю ссудо-сберегательной кассы, — нетерпеливо перебил его Ности.

— Вот как? К председателю? Это другое дело. — И рыжеватые колючки бровей Коперецкого подскочили до самых корней волос. — О, боже мой, какая неприятность! Ведь как председатель я не могу тотчас дать тебе денег. Прежде надо созвать правление, чтоб оно проголосовало, а на это потребуется не меньше двадцати четырех часов.

— Ну, так черт тебя побери! — вскипел степенный депутат парламента и помчался вон без шляпы, без трости, гонимый исконным инстинктом человека бежать неведомо куда, лишь бы за помощью.

— Ого, погоди-ка! — кинулся за ним Коперецкий и поймал его в коридоре. — Мне что-то в голову пришло.

— Что еще?

— А ну-ка, вернись. Ты ведь даже шляпу забыл. Куда ж ты помчался так? Я вспомнил, что есть у нас постановление, согласно которому председатель может выдать деньги на свой страх и риск, если только ему оставят за это что-нибудь в залог. Ну вот. Дай мне только какой-нибудь залог.

— Израиль, не будь, по крайней мере, смешным. У меня, дружочек, никаких драгоценностей нет с собой, вот разве только эти три конских каштана, которые я ношу в кармане против кондрашки.

— Как так нет? А этот стеклянный брелок в золотой оправе, который болтается на цепочке для часов?

— Это портрет Вильмы. Честно тебе скажу, он стоит не больше форинта.

— Все равно. Мне этот медальон нужен. Я удовольствуюсь им. Они дружелюбно ударили по рукам, и Ности отцепил медальон.

— А все же ты, Дваи, славный малый. Спасибо за услугу я при первой возможности выкуплю свой залог. Барон взял брелок, запер его в несгораемый шкаф и сел выписывать чек.

— Ох, только бы не эта нудная писанина, — ворчал он. — Что за дурацкое изобретение, дружок, втискивать в эти мушиные лапки человеческий голос. Ну, разве не поразительно? Кстати, как ты сказал? Выкупишь при первой возможности? Прошу прощения, но пустые фразы нас не устраивают. Мы же не общественное мнение и не парламент. Извольте разговаривать на языке коммерции. Когда? Год, месяц, число? Скажем, выкупишь через полгода…

— Ладно.

— Но допустим, что не выкупишь, в таком случае…

— Такого случая быть не может.

— Прошу прощения, но в коммерческих делах всегда следует допускать и такие случаи. Стало быть, в этом случае вступают в жизнь установленные правила о залогах, то есть…

— То есть?

— Залог переходит в наше владение, — рассмеялся Коперецкий. — Вернее сказать, оригинал залога, ха-ха-ха, ибо сам залог только символ, хе-хе-хе. Точно так же, как план какого-нибудь земельного участка.

Тут уже и Ности весело рассмеялся над этой шуткой и, подождав, пока вызванный но звонку чиновник принесет взамен чека две тысячи форинтов, распрощался, горячо пожав руку своему другу, который пообещал навестить Ности в гостиница и выпить вместе чашку кофе.

Не успел Ности выйти на улицу, как на колокольне пиаристской церкви зазвонили полдень. Подпоручик все еще ходил взад-вперед, взволнованный, опустив голову, и город, раскинувшийся у подножья крепостной горы, казался ему склепом. Голова гудела, в ноги вступила какая-то мелкая дрожь, глаза затуманились, и все расплывалось перед ним: дома, телеги, сновавшие повсюду ярмарочные купцы. Фери Ности был настолько подавлен, что не заметил даже отца, который шел ему навстречу. Он слышал только колокол, гудевший устрашающе: бомбой, бом-бом. Это был похоронный звон. Подпоручик встрепенулся только тогда, когда отец коснулся его плеча.

— Выжал, — объявил он со спартанской простотой. Фери вздохнул, словно выброшенная на песок рыба, когда на нее плеснут водой.

— Слава богу! Тогда пойдем! Нельзя терять ни минуты.

Но как раз в тот момент из комитатской управы вышел губернатор Кубица и пошел им навстречу в восторге от того, что увидел здесь, куда даже птица не залетает, старого друга и коллегу депутата. И Кубица стал распекать Ности за то, что он остановился не у него и даже не известил о своем приезде (чтоб тебя свело да скорчило!), потом, присоединившись к ним, он с гордостью туземного гидальго начал пояснять достопримечательности Главной площади. Этот дворец принадлежал графам Иллешхази. Там налево проживал якобы король Святоплук[15], говорят, это была его зимняя резиденция. (Вот и сейчас, поглядите, тащится по двору белая кляча, быть может, как раз та самая[16].) А здесь, в доме 13, хранилась в 1622 году святая корона[17]. Посмотри-ка на этот ветхий домишко, в нем ночевала Каталин Подебрад, когда король Матяш принял ее в качестве невесты[18].