История Ности-младшего и Марии Тоот

Он то и дело останавливался, чтобы обратить внимание своих спутников на живописные руины крепости. Красиво, верно? О, это не просто захудалый городишко! Так и знай, на твоих башмаках не пыль, а прах твоих предков!

— Отец, опоздаем, — с нетерпением восклицал подпоручик. Но с Кубицей было не сладить.

И все равно уже опоздали. Тивадар Кожехуба дождался только первого полуденного удара колокола. Да разве стал бы он ждать хоть минутой дольше? Он знал, что вчера прибыл отец подпоручика (в маленьких городишках слухи разлетаются мгновенно) и испугался не только того, что уплатят по векселю, но и того, что привезли барышню Ности — будто на смотрины. В доме у Велковичей всю ночь убирались, мыли полы, наводили порядок, и с тех пор труба у них не перестает дымиться, там и жарят и парят. Во всяком случае, этой сплетней напугала Тивадара утром его экономка Клобук. Словом, тянуть нельзя, коль уже выдался случай, надо вырвать ядовитый зуб у змеи. А тут еще перед обедом он послал со старой Клобук корзину орешков Розалии. Но Розалия насмешливо передала в ответ, что она не белка. И это гвоздем засело в голове у Кожехубы.

А разве в прошлом году она была белкой? Однако ж приняла от него в дар корзину орешков. И до этого каждый год принимала. И даже записочки присылала благодарственные. А теперь видите ли — белка! Гм, значит, вот у нас какие теперь дела? Ну не беда, будет еще красавица белкой опять.

И покуда Ности, теряя время, торчали на Главной площади, он, прихватив зловещий конверт, поспешно направился к казармам на квартиру полковника.

Рыцарь Штром был суровый и вспыльчивый солдафон. У Кожехубы даже мурашки побежали по спине при мысли о том, с какой яростью он вскочит с места, увидев вексель, подписанный его рукой. Но ничего не поделаешь, ради своего будущего счастья надо пройти и через это.

Кожехубе никогда не доводилось разговаривать с полковником, он знал его только по «Казино», где полковник играл обычно в калабри, да так сердито и воинственно выкрикивал терцы и кварты, будто полком командовал. А уж когда доходило до контры, так в воздухе будто картечь свистела. Словом, не без замешательства постучался Кожехуба к нему в дверь.

В ответ на угрюмое: «Войдите!» — он вступил в рабочий кабинет, где полковник как раз раскуривал трубку. Он завтракал обычно в половине двенадцатого и тогда же курил чубук. Кожехуба выбрал самый скверный час. Все знали, что полковника в эту пору нельзя тревожить, как епископа во время молебна.

— Что вам угодно? — спросил полковник с досадой.

— Я — Кожехуба.

— Это мне безразлично. Что вам угодно?

— Прежде всего я хотел бы вскрыть этот конверт в присутствии господина полковника.

— Ну и что? — спросил полковник с явным беспокойством. Он не мог себе представить, о чем речь.

— В этом конверте вексель с жиро господина полковника, срок его погашения кончается сегодня. Его и осмелюсь я представить с полным почтением.

— Вексель? С моим жиро? Быть не может! — сказал он озадаченно.

— Соблаговолите взглянуть.

Полковник взял вексель. Повертел его в руках, покраснел, глаза его загорелись, на висках вздулись вены. Левой рукой он нервно забарабанил по столу. («Ну, сейчас поднимется буря», — подумал Кожехуба.)

Но с какой быстротой исказились жесткие черты лица полковника, с такой же быстротой и расправились. Он шумно выдохнул, сунул в рот трубку и сильно затянулся.

— Кто дал вам этот вексель? — спросил он спокойно.

— Господин подпоручик Ности.

— Стало быть, вы хотите, чтобы я уплатил по нему?

— Да, у меня есть все основания просить об этом любого из подписавших вексель, а так как господин Ности не внес денег до полудня, я вынужден представить вексель второму лицу, которое проставило свою подпись.

— Разумеется, — вежливо согласился полковник. — Поручился, значит, плати, — таков закон. Присядьте, сударь, пока я достану необходимую сумму.

— Стало быть, вы, господин полковник, хотите уплатить деньги? — удивленно спросил Кожехуба.

— Разумеется. Разве вы не для того пришли, чтоб я выплатил их? Я вас правильно понял?

— Да, да, но у вас, господин полковник, есть полное право получше присмотреться к подписи и, может быть, опротестовать ее.

— К черту! — разозлился полковник. — Не могу же я отказываться от своей подписи?

— А вы уверены, господин полковник, что сами подписали этот вексель?

— Разумеется, уверен. Как же не помнить, я ведь еще не в маразме.

— Соблаговолите получше присмотреться.

— Вы говорите так, будто подозреваете, что это не мой почерк.

— Я точно знаю, что не ваш! — живо воскликнул Кожехуба.

— Тысяча чертей! — вскипел полковник. — Как смеете вы сомневаться, если я сказал, что это так. И чтоб больше ни слова. Вот ваши деньги. Раз-два, кругом, шагом марш! Имею честь!

Кожехуба вернулся домой расстроенный. Уже в сенях услышал он, что у него гости и что их занимает в комнате экономка. Слышались бряцанье сабли и брань. Легко было догадаться, что это возмущались Ности, не застав его дома. Он заколебался на миг, не повернуть ли обратно, но все-таки вошел.