История о Михаиле и Андронике Палеофагах

КНИГА ШЕСТАЯ

1. Между тем царя стали снова озабочивать движения на Гемусе; ибо условия союза с Константином и договоры по случаю его брака были уже нарушены, и Мария возбуждала в своем муже вражду против римлян; так как Михаил, несмотря на то, что рождались у них дети, все еще оттягивал дело о Месемврии; да и явно было, что он только выдумывал предлоги, почему не отдает этого города, в самом же деле не хотел отдать его. Притом ненависть Марии против царя раздуваема была также и презрением к ее матери Евлогии. А причиною презрения к ней оказалось разномыслие, произведенное событиями церковными; потому что державный предполагал в Евлогии враждебное к себе чувство, когда она не только сама прервала общение с церковью, но еще окружила себя многими раскольниками и покровительствовала им. Все это узнавала Мария от лиц, ежедневно к ней приходивших (между ними немало было и монахов, домогавшихся от ней подаяния) и замышляла против дяди страшные вещи, говоря просителям-монахам, что она с отвращением смотрит и на поступок царя, почитая его ужасным, и на враждебное чувство Михаила к ее матери. Поэтому и сама старалась сделать ему столько же, или еще больше зла, чем сколько можно было ожидать от женщины. Она отправляет посольство в Палестину и, чрез избранного для этой цели Иосифа, называемого также Кафаром, в сопровождении других, с одной стороны открывает Элийскому патриарху все, что сделал царь, с другой — располагает султана к восстанию на царя; так чтоб султану оттуда, а болгарам отсюда сойтись в его землях и разорить их; ибо царь, как нарушитель данной Богом веры, ненавистен Ему, и ничто столько не привлекает на людей Его гнева, как нарушение древле откровенного Им учения. Патриарх эти рассказы послов Марииных почитал очень вероятными; потому что подобные слухи доходили до него и от других. Стало быть, посольство это, если не смотреть на преувеличение дела, представлялось ему говорившим правду; и он уже не входил в намерения того, от кого оно прислано; даже со своей стороны удостоверил послов, что если бы Александрийский Афанасий и Антиохийский Евфимий пришли к единомыслию с царем, — он будет действовать и один. А что касается султана, то для него болгарское посольство было явлением вовсе неожиданным; да и предшествовавшие ему правители Египта не видывали подобного. Притом народ болгарский не пользовался такою славою, чтобы можно было возводить его на степень государства. Поэтому послы для султана казались подозрительными, и султан отпустил их молча. Между тем мнение Элийского патриарха Григория о несогласии прочих патриархов оказалось действительно справедливым. Вот прибыл в Константинополь патриарх Антиохийский, едва избавившийся от рук царя Армянского. Последний, питая к нему ненависть, хотел отделаться от него и, имея его в своих руках, приказал отвесть туда, где он должен был непременно погибнуть. Лица, которым это дело было поручено, отвели его на окруженную морем скалу, где не встречалось ни одного жителя, и не от кого было получить утешение. Однако ж, сосланный, по предстательству чудотворца Николая, как говорил он, избавился от погибели и, привезенный в город, явился к царю. Патриарх же Александрийский, взошедший на престол уже после описанных выше событий, не хотел пересматривать то, что состоялось прежде, и, почитая это дело к себе не относящимся, был спокоен. Спрашивать его — не спрашивали; а сам он извинял себя тем, что, живя между безбожниками и перенося много оскорблений, прибегал к царю, будто в пристань, и потому, узнав о новых постановлениях церкви, считал нужным молчать. Правда, от содействования ему он решительно уклонялся; однако ж, и восстановлять нарушенный порядок находил тоже неблаговременным.

2. Теперь следует сказать, что Мария, короновав сына своего Михаила до его совершеннолетия, вела и воспитывала его по-царски, и в торжественных приветствиях давала ему место после отца; поэтому очень подозревала Свентислава, который был деспотом, и коварно подкапывалась под него, чтобы, боясь безнадежного положения больного Константина, надежно устроить судьбу сына. В этих видах отправила она к Свентиславу послов, которые должны были клятвенно уверить его, что ему не мыслят ничего худого, и просить его прибыть к Марии. Положившись на их клятвы, Свентислав прибыл в Тернов и, несмотря на свою старость, просил себе усыновления. Усыновление его торжественно совершено в церкви. После того, как священник, при множестве зажженных свечей, вознес приличное молитвословие, Мария обеими полами верхней своей одежды охватила с одной стороны Михаила, с другой Свентислава. Когда эта церемония кончилась, Свентислав отправился домой с именем сына болгарской деспины после Михаила. Но немного еще прошло времени, как эта коварная мать убивает того, который считал себя усыновленным ею. Зато Дика, против обыкновения, не надолго отложила наказание, — скоро взыскала неправедно пролитой крови убитого. Чтобы рассказать, как это было, надобно взять дело несколько выше.