История о пропавшем ребенке

Я сняла квартиру на набережной По, за мостом Изабеллы, и наша с дочерью жизнь мгновенно улучшилась. Глядя со стороны, мне стало легче трезво размышлять и писать о Неаполе. Я любила свой город, но, оторвавшись от него, перестала его защищать. Я полагала, что разочарование, каким рано или поздно заканчивается любовь, даст мне возможность иначе посмотреть на западную культуру как таковую. Неаполь – большой европейский город, в котором вера в технику и науку, экономический рост, щедрость природы и исторический прогресс, неизбежно ведущий к демократии, утвердилась прежде, чем к тому возникли серьезные основания. Родиться в этом городе, писала я в одном из своих текстов, имея в виду не столько себя, сколько Лилу с ее вечным пессимизмом, – значит с самого детства, едва ли не на уровне инстинкта, понимать то, что сегодня в той или иной мере начинают осознавать все: что мечта о бесконечном прогрессе на самом деле – страшный сон о дикости и смерти.

В 2000 году я осталась одна: Имма уехала учиться в Париж. Я отговаривала ее, убеждала, что учиться можно и дома, но уезжали многие из ее подруг и она не хотела от них отставать. Поначалу я не тяготилась одиночеством – некогда было. Но через пару-тройку лет на меня накатило ощущение приближающейся старости – я словно выцветала вместе с миром, который принес мне известность. В предыдущие годы я получила за некоторые свои произведения несколько престижных премий, но теперь мои книги почти перестали продаваться; так, в 2003 году мой доход за тринадцать романов и два сборника эссе составил всего две тысячи триста двадцать три евро – и это до уплаты налогов. Приходилось признать, что моя аудитория больше ничего от меня не ждет, а у молодых читателей, точнее, читательниц, потому что мои книги читали в основном женщины, совсем другие вкусы и другие интересы. Газеты тоже почти ничего не приносили. Обо мне почти забыли, все реже просили выступить со статьей на ту или иную тему и платили сущие гроши, а то и вовсе ничего. Что касается телевидения, то, вдохновленная довольно успешным опытом 1990-х, я задумала создать авторскую программу, посвященную древнегреческой и древнеримской литературе. Благодаря поддержке старых друзей, в том числе Армандо Галиани, который вел одну передачу на Пятом канале и имел связи на общественном телевидении, проект получил одобрение, но программа с треском провалилась, и на этом с моей телекарьерой было покончено. С издательством, которым я руководила много лет, тоже пришлось расстаться. Осенью 2004 года мое место отдали шустрому тридцатилетнему парню, а мне предложили поработать внештатным консультантом. Мне исполнилось шестьдесят, а чувствовала я себя так, словно моя жизнь подошла к концу. Зимой в Турине слишком холодно, летом – слишком жарко, а культурная публика не отличается общительностью. Я стала нервной, плохо спала. Меня не покидало сознание собственной ненужности. Я смотрела с балкона на реку По, на гребцов, на окрестные холмы и маялась от скуки.

Я стала чаще ездить в Неаполь, но не рвалась встречаться с родными и друзьями, а родные и друзья не рвались встречаться со мной. Виделась я только с Лилой, и инициатива всегда исходила от меня, а не от нее. Но и с Лилой мне было некомфортно: в последние годы в ней появился жуткий местечковый патриотизм, поэтому я предпочитала одинокие прогулки по виа Караччоло, кварталу Вомеро или виа Трибунали. Весной 2006 года я оказалась на несколько дней заперта в гостиничном номере на корсо Витторио Эмануэле – на улице лило как из ведра – и, коротая время, написала небольшую, страниц на восемьдесят, повесть о жизни квартала и исчезновении Тины. Писала я быстро, ничего не выдумывая. Текст получился сухой и плотный, лишь к концу я дала волю воображению. Осенью 2007 года я опубликовала повесть под названием «Дружба». Она имела огромный успех. Повесть до сих пор хорошо продается и входит в список литературы, рекомендованной школьникам для летнего чтения.

Но я ее ненавижу.

За два года до выхода книги, в тот самый день, когда в сквере нашли труп Джильолы (какая ужасная кончина – умереть от инфаркта в полном одиночестве), Лила взяла с меня обещание никогда не писать о Тине. Но я нарушила данное слово, и сделала это чуть ли не демонстративно. На протяжении нескольких месяцев я верила, что написала лучшую книгу в своей жизни. Ко мне вернулась слава; я уж почти забыла, что такое настоящий литературный успех.

Но в конце 2007 года, перед Рождеством, когда я приехала в книжный магазин «Фелтринелли» на пьяцца Мартири на презентацию «Дружбы», я вдруг поняла, что мне стыдно и страшно. Я боялась, что увижу в зале, прямо в первом ряду, Лилу, и она начнет задавать мне неприятные вопросы. Но вечер прошел как по маслу, публика встретила меня восторженно. Вернувшись в гостиницу, я почувствовала себя увереннее и набрала номер Лилы. Я звонила ей и на домашний телефон, и на мобильный, и снова на домашний. Она не отвечала. С тех пор я больше ни разу ее не слышала.

2