История об офортах

Спицын рисовал, стиснув зубы, словно превозмогая сильную боль и волнение. Лист за листом принимали их, пока не стемнело и работать дальше становилось невозможно. Спицын обессилено прижал альбом к груди и замер. И никто, ни один прорицатель, ясновидящий не мог бы сказать, о чем думал художник Спицын в этот момент. Да так уж ли важно знать об этом…

Спицын возвращался домой уже в сумерках. Он чувствовал, что и в этот раз не сумел преодолеть какую-то внутреннюю высоту, которая задавалась сама по себе, не сумел найти ту единственную интонацию, которой бы поверили, глядя на холст. Но именно сегодня он был, вероятно, ближе всего к этому.

…Спицын вернулся в мастерскую опустошенный. Все его силы остались там, в воспоминаниях, в той любви, которую он так бездарно растерял.

…В то же самое время к своей мастерской подходил Кокорев. У него было не просто хорошее настроение. Счастьем светились глаза, да что глаза, казалось, он весь с ног до головы излучал положительные эмоции, ведь ему удалось поймать тот самый свет, который и делает одного художника не похожим на другого.

Глава девятнадцатая. Дело для Федяя

За 16 дней до судебного процесса

А между тем карикатуры на Майкова, выложенные в Интернете, стали давать неожиданные результаты. Комментарии говорили сами за себя.

«Майков, брателла! Ты ли это? Сколько же бабла ты выложил за эдакую красотищу?»

«Ба! Какие люди! Ты снова при делах?»

«Майков, сука! Тебе крышка. Я найду тебя и накажу»

«Ах ты мой сладенький поросеночек»

«Я помню!»

«Урод! Отдай мои деньги!»

«Рейдер-перехватчик долбаный. Как таких земля носит!»

«Лгун!»

Несмотря на карикатурный вброс в сеть, Майкова быстро распознали и обсуждали, не стесняясь в выражениях и эмоциях.

Когда Майков увидел «искусство портрета» в Интернете, то в первые минуты впал в прострацию. Это могло разрушить не только его планы на ближайший судебный процесс по делу Спицын против Чижевского, но и доставить большие неприятности в будущем. Столько усилий и все коту под хвост?!

Майков сразу догадался, чьих рук это дело. Поквитаться с Федяем он всегда успеет. Сейчас не время, дабы не вызвать еще больше внимания к собственной персоне. Да и потом виртуальное пространство туманно, не персонифицировано и в этом его, Майкова, спасение. Главное, не подкидывать пищу для новых разговоров и разоблачений. Ну, выложил слюнтяй что-то похожее на Майкова. Ну, написали ему разные гадости. Поди докажи, что это именно он.

«Ах, Федяй, Федяй! Ты разрушаешь всю мою игру. А проигрывать Селине и Вигдору я не собираюсь! Попер против своих, паскудник. Ну, погоди. Считай, что на перспективу ты уже доигрался».

Разумеется, больше всего Майков опасался своих. Никому ничего особенного он не сделал, но обиженных хватало во все времена. Каждому мил не будешь. Тем более после неудачного в итоге рейдерского захвата его как юриста обвиняли во всех смертных грехах.

«А что они смыслят в этом рискованном деле, критики тупые. Разве я не предупреждал их, что лучше замахнуться на проблемный бизнес: заводик или ферму взять – пару пустяков. Вон их сотни валяется по всей области, все на ладан дышат. Но это сегодня, а завтра эти здания и земли пойдут „на ура“. Нет, подавай то, что шевелится. Никто не хочет ждать. Подгоняй автопарк, завод, земельные участки под строительство. А их тронь и сразу вопли, словно мир перевернулся. Но уж если срослось, взяли таки, так давай зарабатывай по-быстрому – избавляйся по-умному – продавай! Так нет, мы теперь будем цивилизованными владельцами. Идиоты! Три недели гуляли, потом к морю поехали. Ну как раз к аресту назад и прибыли».

Майков покосился на компьютер и доску. В раздражении и тревоге, что такая блестящая операция может бездарно провалиться, Майков не мог придумать, какой следующий ход необходимо сделать для движения к победе. Он знал это свое состояние, когда раздражает все – даже сам себя. Тут нужно время, пока в организме одни химические процессы перейдут в другие и настроение волшебным образом улучшится. Не до игр умов сейчас. Спасать нужно все, что уже сделано.

И тут Майкову пришло в голову, что исправлять ситуацию он будет руками Федяя, этого жалкого папенькиного сыночка.

…Федор уже и сам был не рад своей выходке. Увидев комментарии на карикатуры, он стал справедливо опасаться, что Майков наверняка отомстит. Ладно бы наорал или даже пару раз стукнул, но он может натравить своих друганов, а они, чего доброго, покалечат на всю жизнь. А то урежет призовой фонд после победы в судебном процессе. В общем, ни то ни другое ему категорически не нравилось. А как исправить ситуацию Федор не знал.

«Что же теперь, мне стреляться? Ну сморозил глупость, так он первым меня обидел и разозлил как! В конце концов пусть Майков сделает скидку на творческую натуру. В следующий раз пусть не напрашивается…»