История одного безумия

Хочу отдаться ветру, облакам и писать на языке птиц, слушая смех и подсказки одалисок и химер…

Как-то тоскливо стало… что ни день, все хуже и хуже… все печальнее…

Ну вот, сам себя загнал в слезы… зачем?.. вернусь в замок к примадонне, буду исцеляться крапивой и покоем… конечно при условии, что примадонна пришлет мне приглашение… стану писать для нее гимны или плачи… я и любить ее готов… безумно… в ней будет мое блаженство и все мои желания…

Там безлюдно… и сад заглох… помню, как я бродил по коридорам и лестницам замка и столкнулся с дядей Бенедикта… он протянул мне руки, обе левые…

Это был сон, вернее кошмар…

Говорят, это дядя Бенедикта подарил примадонне замок…

Он жил в нем с ней… и, похоже, до сих пор живет…

Иногда он правит мою рукопись, что-то добавляет, приписывает и к своим замогильным запискам несколько строчек… или оставляет лакуны…

В коридоре было темно, и я не сразу узнал его… он стоял у статуи примадонны напротив меня… и воздух портил, если конечно такое возможно…

Опять в ушах звон, в глазах слезы, ночь… но продолжу, я смотрел на него и понимал, что схожу с ума…

Помедлив, он лег на пол у ног статуи и заснул, а я проснулся…

Помню, ну и смеялся же я… и услышал смех из тьмы, в какой таятся покойники, ведь должна же они где-то быть?..

Говорят, что сны продолжаются и после смерти… три дня снятся сны, потом кошмары…

В том моем сне была и Ада… и исчезла в облаках вместе с ветром, ее соблазнителем…

Я был этим ветром… я обнимал ее и пел весь во власти темных желаний…

Говорить я не мог, заикался… и с опаской заглядывал ей в глаза, разум свой теряя…

Не помню, как я оказался на острове в той же пещере, в которой Рая кормила грудью детей Бенедикта, а потом исчезла вместе с детьми…

Как-то ночью она явилась со стайкой детей видом похожая на одалиску или гетеру, в танце изгибающих спину…

Помню, я хотел спросить Раю об Аде, но задохнулся от астмы…

Я смотрел на танцующую Раю, а видел Аду… она или ее тень стояла у стены, губы закусив, глаза ее слегка косили, когда она волновалась…

Помню, жадно в трепете я обнял ее и очнулся… я все еще горел страстью, не остыл…

Ушла ночь… наслаждение я не получил… или получил?.. не помню…

Весь следующий день я ждал ночи…

Я увидел Аду в саду, цветущую невинностью, ей было 13 лет, мне чуть больше… я весь устремился к ней…

Бедный я, бедный… так я и не изведал разрешенного богом блаженства… молча стоял я у засохшей яблони и тряс голой…

Сколько было этих снов!..

И вот, догнала меня старость бесплодная, образумила, но в сердце тайно все еще что-то горит… или тлеет?.. сил нет, но влечет меня к Аде, телом нежной, мягкой…

Помню, я лег на ее тень на песке, и, обессиленный, впал в сон…»

Шум толпы, собравшейся у руин театра, прервал сон Марка…

Он рассеянно глянул по сторонам… он все еще пребывал в созерцательном состоянии на острове в пещере с мэром…

Над морем мерцал и отсвечивал свод темной августовской ночи…

Прибой исполнял тихую похоронную мелодию…

Пес Пифагор опять зарычал…

— Пифагор, за что ты так разъярился на этого старого грешника?.. надеюсь, не из-за меня?.. человек такой кроткий, как я, вполне может терпеть обиды и даже сделаться мучеником по своей воле…

Марк выговорил эту фразу настолько весело и бодро, насколько позволяла ему грудь, стесненная тоской и астмой… он пытался подбодрить мэра…

— Мне пора, но я, пожалуй, еще навещу тебя после судного дня, надеюсь, ты окажешь мне одолжение, дождешься…

Сказал еще что-то невнятное, Марк покинул пещеру и вернулся на площадь у руин театра, ставшего местом заклания стольких невинных жертв… он шел медленно с опущенными руками между живыми мертвецами… его преследовали сновидения и тревожные мысли о Бенедикте и будущем острова, без надежды приблизиться к нему и остаться там самим собой…

Город был пуст и холоден…

Ада, которой Марк поклонялся как богине, согревала его своей трогательной, спокойной любовью и плачами…

«Почему она ушла, и так рано?..

Объяснений требует ненависть, но не любовь…

Бог скрывается во мраке, полном звезд, и предпочитает жить безымянным, а потому всякий раз называет себя другим именем…»

Последнюю фразу Марк, забывшись, произнес вслух…

— Вы говорите с богом?..

— Что?.. — Марк взглянул на женщину в мантии… — Скажите, примадонна еще не вернулась?..

— Вернулась… и не одна, со свитой…

— А что Бенедикт, он с ней?..

— Да… все такой же тощий, рыжий и хромой на обе ноги… а вы Марк?..

— Да…

— Говорят, вы были с Бенедиктом под следствием?.. — заговорил незнакомец в сером плаще, похожий на адвоката…

«Почти год я провел с Бенедиктом в следственном изоляторе… он писал гимны ночи, увенчанной фиалками… бежал… примадонна ему помогла… сколько обличий он сменил!.. жил среди менад и химер, в окружении лавров и траурных кипарисов… вернулся в город, вообразил, что сможет спасти театр для примадонны, увы… и я чувствую свою вину, каюсь и казнюсь…»

— Откуда вы знаете, что Бенедикт был под следствием?.. — спросил Марк…