История одного безумия

Да и пьеса осталась незавершенной… автор довел ее только до конца третьего акта… остальные кто-то дописал и, по всей видимости, завершил сюжет как-то иначе…

Смерть всего лучше завершает всякий сюжет…

Слишком рано автор ушел, оставив нас в сомнении об истинных достоинствах его таланта…

Можно было придумать осложнения фабулы, развить некоторые картины, добавить подробностей, не нанося ущерба правдоподобию, чтобы зритель проникся сочувствием к происходящему…

Автор пытался изобразить силу любви и сочинил собственное суеверие…

На мой взгляд, любовь вовсе не дар божий, а наказание…

Бог изгнал влюбленных из рая… хотя, скорее всего, это изгнание было сотворено без участия бога… Еву сожгла страсть… и театр примадонны был сожжен тем же огнем…

Тот, кто это сделал, должен был бы подумать о том, что его ждет за гробом…

Кто это мог сделать?.. какой-нибудь сумасброд… они охотно идут на смерть, без всякой нужды, презрев все свои гражданские обязанности… притязают на роль мучеников…

Все это слепота и неразумие… они ищут смерти с преступной дерзостью, издеваются над ней, возбуждая в обществе страх и отвращение…

От них страдает и религия, которую они хотят прославить…

Это так очевидно…

Кому это может нравиться?..

Кого это может тронуть?..

Вопросы, вопросы… ответы на них не могут производить благоприятного впечатления, тем более на сцене театра…

Все эти чувства, предчувствия, они совсем не театральны…

Невозможно очиститься от страсти смертью и ожиданием блаженства за пределами этой жизни…

Все это можно узнать только из опыта… однако театр никому не должен подавать поводов к соблазну…

Марк говорит, что нашел пьесу в бумагах портного и изменил финал…

Можно ли ему верить?..

На сцене примадонна могла создать себе любую роль… она была великой… но роль в пьесе Марка была ей не по душе… ко злу никто не стремится ради самого зла…

Примадонна сознавала свою порочность, но это не значило, что она непременно чудовище, а ее театр — это прямая дорога в ад…

Там тоже свой театр, правда, у бесов фальшивая дикция… помню, я не понимал, что они говорят, но делал вид, что понимаю, изображал некое чувство движением глаз, губ, морщин лица, и противоречил сам себе…

Я казался себе проникнутым самыми глубокими чувствами, но мне никто не верил…

Что лучше, держаться, как на сцене, или быть холодным, равнодушным как в жизни?..

Примадонна не замечала или не понимала своей связи с совершающимися событиями…

Одни склонны доверять всему и ждать только хорошего, другие никому не верят…

Но это же притворство…

Мы чувствует опасность, как и все живое, только боимся в этом признаться… видим в этом некую слабость… и погибаем самой жалкой смертью, так и не познав, что нами движет: любовь или что-то еще…

А что делать женщине, когда ее любовь отвергнута?..

Выцарапать любовнику глаза?.. и это было бы очень естественно на сцене, а не требовать любви и бежать за любовником, размахивая руками…

Все надо делать пристойно, соблюдая известную степень умеренности, которая придает голосу уверенность, а телу гибкость, грациозность, иначе можно зайти слишком далеко…»

Невольная слеза, туманя взгляд, сбежала по щеке Бенедикта… он увидел примадонну, танцующую в петле над оркестровой ямой…

Она не смогла выйти из роли…

Она будила сострадание и ужас в душе, панику в мыслях…

«И я всему этому содействовал!.. потом пытался оживить ее, возомнил себя богом…

Ну не безумен ли я!..

Финал пьесы нужно было смягчить, сделать его человечней, наведя лишь некий приятный страх в душе, а что сделал я?..

Она как будто убегала от кары и запуталась в свисающих веревках, в петле обвисла…

Свисающие веревки должны были изображать змей, которые расплодились в раю, после того как змей хлебнул крови невинности…

Адама он ужалил в пяту, а Еву погубил…

И кто же после этого бог? Деспот или убийца, украшенный венцом, заставляющий меня рыдать и проклинать?..

Какой-то ужасный грех лежал на примадонне… она была потрясена финалом пьесы… я видел, но молчал, стыдился невольных слез, делил с ней страх, надежду, любовь…

Или делал вид?.. ждал рукоплесканий… что выше этой награды для артиста?..

А ее последние слова: «Смотрите, смотрите, я гибну…» — этих слов не было в тексте пьесы…

Смерть всего лучше завершает всякий сюжет…»

* * *

«Кажется, я все еще эфиоп… в стране эфиопов…

В кого превращусь?.. в статую или в могильный камень на могиле примадонны…

Все мы здесь гости… а там?.. вернусь к богу и стану небожителем… а, может быть, и богом…»

Бенедикт забылся и в воображении прянул в воздух…

Он уподобился ангелу, только без крыльев за спиной… он уже рассекал высь…

«Однако стар я для таких подвигов…» — Бенедикт и сел на придорожный камень…

Высота испугала его…

«Я боюсь высоты… и воды… с самой колыбели…»

Бенедикт увидел мать, хотя и не родился еще… она стояла у зеркала, томимая мучениями близких уже родов, лицо тонко очерченное, бледное… живот просто огромный… она ждала близнецов…

В зеркале отражалась комната с низким потолком и земляным полом, освещенная тусклым светом…

Бенедикт стоял рядом с матерью…

«А где отец?.. он бежал и все еще бежит?..