История одного Человека

– И впрямь, не по годам… Действительно так, мой дорогой Девятый, всё так и раз в своей дедукции ты столь преуспел, не догадаешься ли ещё, о чём я конкретно хотел бы поговорить с тобой?

– Там, в подземелье аристократов, – с неохотой начал Валенс, – культ Калиго изуверски надругался над разумом людей, склонил их вернуться на предыдущую стадию развития, отринул тех от ясности взора и восприятия Великого. Мне показалось, что, предавая небытию супружескую пару Панкрайтов, убивая их детей, меня всё не покидало ощущение какой-то чуждости в их крови. Как будто не человек тогда стоял передо мною, а…

– Искомцы… – низким голосом подчеркнул, а вместе с тем, закончил за Девятого Первый. – Наверное, ты и в себе успел заметить некоторые изменения? Мысли путаются, желания ото дня ко дню всё непредсказуемее. А как у тебя со сном Валенс? Если и страдаешь от бессонницы, – это в нашем ремесле не новость, – какого она характера?

– Засыпаю я с лёгкостью, но вот продолжительность сна оставляет желать лучшего, – нисколько не удивляясь словам Примуса ответил Валенс. – Значит и вы успели заметить?

– Нынешняя эпоха положила на нас фатум неизгладимого оттиска. Бремя нашего времени – неостановимая деградация всего человеческого уклада. Человек перестаёт быть человеком, он слепнет, черствеет, тупеет и в итоге, приготавливает себя к отступанию в самое что ни на есть примитивное в нём – к фазе, когда мы ещё были неразумными туманниками.

– И единственная зацепка, которой мы обладаем – это оно, – остановившись у окна, внимание Валенса приковал сияющий малахитовыми переливами девятиметровый древень Столицы. – «Познает меня лишь тот, кто видит не глазом, не умом, а словом». Будто-бы имеется в виду некто или нечто, кто забрался выше человека, выше ума и восприятия. Будто-бы должен прийти тот, кто не лишён четвёртого дара от Великого.

– Это как те же размышления о четвёртом измерении. Мы, конечно, можем мыслить его отвлечённо, представлять отдельным миром, но, в сущности, с ним обстоит всё также, как с тремя предыдущими. Все они, как матрёшка, складываются в одной плоскости, посему…

– Слово уже заведомо находится в каждом из нас, – сам дивясь своей находчивости, закончил Валенс. – И как же нам развить эту способность? Что значит, овладеть словом?

– А вот на это, мой юный коллега, я тебе не отвечу, неведом мне ответ, – только и пожал плечами Примус. – Но всему своё время. Если человеческая раса вырождается в искомцев, то не оплачиваем ли мы таким образом рождение какого-то нового народа? Возможно, обладающего и словом, и тем противоядием, которое остановит этот мировой атавизм, – прогуливающиеся уже подходили к выходу из сада, поэтому Примус стал сводить разговор до обыденных вещей, как-бы превращая важную политическую беседу в непредвзятое общение. Было ли это вызвано недоверием или предосторожностью (у выхода стояли двое стражников, могущих подслушать и передать сведения), Валенс не знал, но чувствовал, что Первый перестраховывает как себя, так и самого Девятого, дабы кто лишний не узнал, какие толки ведутся между ними. – А как ваша, как-бы это выразиться, монологическая практика? Уже приносит свои плоды?

– Не сочтите грубым за столь забавное сравнение, но узнавать такую интимную информацию я больше ожидал от Квата, нежели от Первого из королей, – вот уж и с впрямь удивлённым лицом, провёл свою параллель Девятый. – Полагаю, в этом целительстве заложен тот же принцип, что и во всей известной нам медицине – всему своё время. Так и здесь, если и разродятся мои солилоквии каким-то результатом, то хотелось бы почувствовать от них какое-никакое, но успокоение, а коли всё окажется бестолковым, то не высечь ли этого, – с большим затруднением выговорил король последние слова, – доктора как следует.

– Вот так-так, от чего же в твоём голосе проступает столь подчёркнутая злоба на этого несчастного? Ведь в прошлом, вы всегда с ним ладили и советами его ты никогда не пренебрегал, – здесь Примус имеет в виду отношения между королём и пристроенным к нему столичным синедрионом ведуна-целителя. Каждому из королей отводили по личному жрецу, играющего роль что-то вроде участкового врача, где на проживающем «участке» содержится только одна семья – семья самого короля.

– Примус, – практически покинув сад, но с распылившейся серьёзностью решил закончить Валенс, – вы знаете, что есть вещи, от узнавания которых мы поневоле строим ассоциацию между новостью и тем, кто нам её высказал. Так и сейчас, уста моего телета покинуло нечто такое, о чём мне печально сейчас мыслить, да горестно вспоминать…