История одного филина

— Эй ты, — филин блеснул глазами на пса, — разве тебе по нраву, когда посторонний глядит тебе в пасть?

— Если на мою еду не зарятся, то по мне, пускай смотрят.

— У племени Кра вкусное мясо…

— Я сыт, — зевнул Мацко, — меня недавно кормили, а потом мы, собаки, почти отвыкли от сырого мяса. Мы совсем не охотимся, о чем я тебе говорил, и вообще держимся поближе к человеку…

— Позор! — прошипел Ху с набитым зобом.

— А ты сам, Ху, ешь добычу человека, значит, и ты ему принадлежишь.

Ху на миг перестал терзать ворону.

— Глупые твои слова, пес, потому что ты рассуждаешь умом человека… Распахни попробуй проволочную дверцу или сломай камышовую стенку, и ты увидишь, кому я принадлежу…

— Мне кажется, Ху, что если бы я даже мог это сделать, я бы все равно не открыл тебе дверцу, потому что моя задача — сторожить все, что принадлежит человеку. Наш собачий союз с человеком очень древний…

— Ну, тогда и убирайся к хозяину, надоело мне видеть возле хижины твою глупую морду… Клек-клек, терпеть тебя не могу! — филин защелкал клювом и отвернулся от Мацко. Пес понял, что сегодня на общительность филина надежды нет, и побрел во двор, а Ху вновь принялся терзать ворону. Затем после долгих размышлений Ху проковылял к корытцу с водой, где занялся купаньем. Приятная процедура не обошлась без шума и резного хлопанья крыльев, однако шум не привлек к хижине никого: сад обезлюдел, лишь старые деревья передвигали часовую стрелку теней, да непрестанно о чем-то своем шелестели высокие тополя, отделявшие сад от двора.

Как раз в этот день сосед, беря корм для скота, разворошил в стогу слежалые нижние пласты прошлогоднего сена, где ютилась крыса, и та поневоле вынуждена была искать новое убежище. Она незаметно выбежала из-под стога, проскользнула между перекладинами забора и укрылась в саду под листьями хрена.

— Только передохну немного, — сказала она им.

— Отдохни, — согласно кивали они друг другу. — Потому что надолго здесь тебе не жилье. Сюда и человек наведывается, и пес забегает… Ну да заботься сама о своей шкуре, — но вслух листья хрена не проронили ни слова, и крыса отсиживалась в зелени уже добрый час, когда в воздухе вдруг потянуло приятным запахом крови — пожива была где-то совсем рядом.

— Кто-то охотится, — принюхалась крыса, и ее острая злобная мордочка стала еще сердитее от горькой зависти. — Кто-то удачно охотится, я чую запах крови, — билось в ее сознании, и крыса повернула свой чуткий нос точно в сторону хижины, где филин Ху терзал остатки вороны.

Крыса не торопилась. По внешнему виду хижины трудно было судить, старая она или новая — камыш уже иссушило солнце и успело прибить дождями, — но с такого рода ловушками человека следует быть начеку… И плеск воды как будто бы доносился оттуда… Но плеск она слышала минуту назад, а вот запах свежего мяса и крови силен и устойчив, он манит ее внутрь камышовой хижины.

Крыса быстро скользнула к стене: «Под камышом удобно укрыться и высмотреть, что там внутри. Я чую, сюда приходил пес. Но запах его почти выветрился, значит, и собака давно ушла. Может, это она ела мясо?»

Крыса долго еще выжидала, принюхивалась и присматривалась с тем бесконечным терпением и выдержкой, которые и составляют жизненную основу ее поведения. Но поскольку ничего подозрительного не обнаруживалось, она молниеносно нырнула под стенку и заглянула внутрь хижины, где не приметила ни одного живого существа, лишь на полу валялись остатки вороны.

— Тихий вечер, приятный вечер, — шептали свое тополя, а крыса подумала, что собака может вернуться, так что лучше покончить с вороной, пока никого нет.

Она, конечно, ошибалась, но такое случается и с крысами.

Ху услышал еще тот почти неуловимый шорох, с которым крыса бежала и хижине, и сейчас, не спуская глаз, нацелился на острый принюхивающийся нос, единственное, что высовывалось из-под камыша.

Ху неотступно следил за крысой, но ему не давала покоя мысль: возможно ли охотиться в хижине? Инстинкт подсказывал ему, что крыса не взглянет наверх, и филин точно рассчитал, когда и где ее можно схватить.

Тишина. Успокоительная тишина, и крыса решает подобраться и вороне.

— Глупая крыса, — моргает Ху, — идет прямо в когти…

Крыса не подозревала об охотничьем азарте Ху, а остатки вороны валялись прямо под филином, у подножья дерева-насеста. Но все-таки она не утратила врожденной осторожности и прежде, чем подойти, со всех сторон обнюхала остатки кровавого пиршества, после чего двумя лапками обхватила голову вороны, и… в следующий момент забилась в страшных когтях филина.

— У своей добычи совсем другой вкус! — подумал Ху, и сердце пленника волной захлестнула радость. — Это настоящая охота! Добыча должна быть живой! Должна быть теплой… должна пищать, визжать, защищаться — как может!

Но в этот момент филин вздрогнул: в дверях хижины стоял человек и с радостным изумлением смотрел на подрагивающую в когтях у филина крысу.

— Ху! — воскликнул Ферко. — Так ты ее сам поймал?

Ху вздрогнул от звука человеческого голоса, но в следующий же момент его охватила ярость, глаза его гневно сверкнули.