История одного кактуса. Роман для тех, кто боится любить

Я вгляделась в его лицо. Перемена была просто разительная. Из уверенного в себе хамоватого типа он превратился в доброго, понимающего друга. Мне даже показалось, что черты его лица смягчились. Я улыбнулась:

– Вначале мне показалось, что ты ужасен. Но сейчас я вижу, что ты вполне себе ничего.

– Мне никогда не делали таких изящных комплиментов. – Дима усмехнулся и закатил глаза.

Мы немного помолчали, внимательно изучая друг друга. Интересный персонаж, очень интересный. Я была бы не против когда-нибудь узнать его поближе. Когда-нибудь, но не сегодня. На сегодня задача максимум – доползти до машины. Похоже, Дима, разглядывая меня, думал примерно о том же.

– Слушай, – аккуратно начал он, – а вы с Андреем…

– Нет, – я поспешно его прервала, – он брат моей подруги. И у него есть девушка.

– Ясно.

– Да.

– Да.

– А почему ты спросил?

– Да просто стало интересно. – Он отмахнулся и поднялся во весь рост.

Я тоже встала. Он был выше меня всего лишь сантиметров на десять, но из-за его объемов рядом с ним я самой себе казалась лилипуткой.

– Ладно, я поеду, – сказала я.

– Хорошо. Я еще останусь, закончу кое-какую работу. – Он растянул губы в вежливой улыбке.

Мы распрощались, и на подкашивающихся от усталости ногах я направилась к машине.

* * *

Всю ночь я прорыдала. Плотина, удерживающая мои эмоции на протяжении долгих лет, была безвозвратно сломана.

Я плакала по Максу. Он был еще такой молодой, совсем ребенок, прекрасный во многих отношениях, обаятельный, красивый, талантливый. Ребенок, которому суждено было стать успешным и популярным мужчиной. Несколько неверных слов, неудачно сложившиеся обстоятельства – и все закончилось. А могло бы сложиться по-другому. Сейчас он был бы жив. Вся эта ситуация была какой-то изощренной пародией на справедливость жизни, слишком злорадной, чтобы быть правдой, ведь дети не должны умирать в семнадцать лет, даже в вымышленном мире, а в реальном – тем более.

Я плакала по себе. Как сильно меня изуродовали те события! Я могла бы стать совершенно другим человеком, счастливым, свободным от чувства вины и страха. К своим тридцати годам я бы уже много раз встречалась и расставалась, совершала ошибки, училась быть мудрой, я бы знала, каково это – впустить в сердце другого человека. Возможно, у меня была бы семья и дети, и я бы не блевала в туалете от предложения познакомиться поближе.

Я плакала по родителям и их надеждам, которые не оправдались. По моим товарищам по несчастью, чьи истории я выслушала за прошедший вечер. Из-за того, что жизнь так жестока. Из-за брошенных детей. Из-за бездомных собак. К утру я дошла до того, что вспомнила про Энди, и мне стало стыдно, что я оставила его одного в пустом темном офисе, а не забрала с собой домой. Всхлипывая по кактусу, я наконец уснула. И проспала будильник, который звонил в течение часа каждые пять минут.

Я открыла глаза и почти ничего не увидела. Веки опухли настолько, что от глаз остались только узенькие щелочки. Часы показывали начало двенадцатого пятницы. Я выругалась и быстро побежала в ванную умываться. Хорошо, что на сегодняшний день у меня не было назначено ни одной встречи.

Лучше бы мне было не включать свет в ванной, потому что то, что я увидела в зеркале, не на шутку меня напугало.

Веки опухли и увеличились в размерах раз в шесть, не меньше. Под глазами нарисовались такие мешки, что каждый из них можно было бы смело использовать как небольшую косметичку. Нос надулся и покраснел. Волосы растрепались и выглядели так, как будто я подметала ими квартиру, и не одну.

– О боже… – в ужасе простонала я, отметив про себя, что голос от бесконечных рыданий чудовищно охрип.

В общем-то, я сразу поняла, что никакие усилия не спасут мой внешний вид, поэтому, умывшись, просто натянула на себя джинсы и теплый свитер, волосы кое-как убрала в простой хвост на затылке, а на нос, несмотря на проливной дождь за окном, водрузила огромные солнечные очки.

Выходя из лифта на работе, я, естественно, по закону подлости, столкнулась с Антоном.

– Алена, привет! Ты чего в очках? – весело спросил он, собираясь зайти в лифт.

– Неважно себя чувствую, – просипела я, надеясь скрыться у себя до того, как он что-нибудь заподозрит. Но Антон, конечно же, не остался равнодушным.

– Эй, – он остановился и обеспокоенно заглянул мне в лицо, – все в порядке?

– Лучше не бывает.

Ну и голос у меня! Как будто я всю ночь пила и орала в караоке. Антон аккуратно приподнял мои очки на лоб, а я, все еще до конца не проснувшись, не успела его остановить.

– Господи, – тихо сказал он.

Отлично. Все еще хуже, чем я думала, раз мой самый воспитанный поклонник обращается к Богу при виде моего лица. Он потянул меня в угол, чтобы не мешать потоку сотрудников, хлынувших из соседнего лифта, и взял за плечи.

– Что случилось?

– У меня просто была тяжелая ночь.

– Кто-то умер?

От всей этой ситуации, от его взволнованного взгляда, беспокойства за меня, а еще от осознания того, что сегодня я выгляжу хуже, чем когда-либо в своей жизни, но самое главное, оттого, что он попал в точку, у меня засвербело в носу, а из глаз покатились слезы.