История одного мира. Часть I

Еще он помнил, что следующие две недели они готовились к выполнению задания. А вот потом все было будто в дымке, вплоть до самого бегства с планеты. Он силился понять, почему все закончилось именно так – и не мог. Это уже потом, обсуждая в реабилитационном центре с бывшим командиром, генералом Савоне, произошедшее, он смог окончательно осознать и вспомнить, что их отряд потерял десять человек из двенадцати в ходе зачистки. Что наземные оказались не тупым, хоть и опасным, стадом, а точно такими же людьми. Какую именно ошибку совершил генерал, Кевар вспомнить совершенно не мог, но отчетливо осознавал, что трагедия произошла именно из-за командира. Тем не менее, он не смог заставить себя винить в случившемся Фаэтона Савоне, человека, почти заменившего ему на войне отца. Генерал в своем рапорте утверждал, что, несмотря на потери, которые понес отряд, операция была выполнена успешно: все разумные наземные были ликвидированы. Кевар доверял своему наставнику безоговорочно – и повторил то же самое в своем рапорте.

И вот теперь, спустя неожиданно короткое время, он вновь приближался к планете, ставшей для него неразрешимой загадкой. Только теперь не в компании одиннадцати таких же, как он, веселых бравых ребят-штурмовиков, с которыми он прошел не один бой, а вместе с молчащим всю дорогу желеобразным монахом-наемником в мрачном черном космокостюме и инфантильным искусственным интеллектом корабля.

Эхо вошел в атмосферу, на короткое время пейзаж за окном скрыли облака, но вскоре внизу проступили кажущиеся бескрайними поля умеренного пояса планеты. Кевар краем глаза взглянул на Змея, который сидел на диване в каюте и своим жутковатым мерцающим красным взглядом сверлил переборку напротив. В таком положении он просидел весь перелет.

Раз уж теперь странное существо облачилось в костюм, Аргомантис справедливо рассудил, что играть по его правилам и общаться странной и непривычной для него мысленной речью больше нет смысла. Поэтому громко и внятно он обратился к пассажиру:

– Не хотел прерывать твои раздумья, но вообще мы уже прилетели на Фрактуру. Настоятельница в храме обещала мне, что в благодарность за освобождение ты поможешь с поисками некоего местного монастыря.

Змей дернул головой, будто его оторвали от глубоких размышлений, медленно перевел взгляд своих алых визоров на Кевара и ответил:

– Да, конечно, уговор есть уговор. Монастырь скрыт от простых обывателей, и непосвященный его просто так найти не сможет – только кто-то из служителей ордена, – он выглянул в иллюминатор, потом продолжил, – Держи курс к северному полюсу, к океану Забвения.

Внизу проносились чарующие, но пугающие своей пустотой безлюдные просторы планеты. Кое-где еще можно было увидеть разрушенные города и дороги, но большую часть следов былого присутствия цивилизации уже сожрала природа – не без помощи терраморфных технологий, конечно. Некоторые места казались Кевару будто бы знакомыми, складывалось ощущение, будто он там уже бывал раньше. Хотя, вполне вероятно, что бывал – во время зачистки какие только уголки и закоулки ни посетишь. Система зачистки всегда казалась лорду странной: сначала маленький отряд штурмовиков вручную уничтожал основную массу наземных, стараясь наносить как можно меньше вреда природе планеты. Эта фаза длилась дольше всего, от пары месяцев до года. Затем приходила очередь второго этапа – терраформации. Все следы уничтоженной цивилизации подчищались уже самой природой, и остатки выживших наземных вымирали уже сами собой. Впрочем, в тот раз генерал Савоне по какой-то причине решил начать обе фазы одновременно, и, возможно, это и стало причиной всей катастрофы, которой обернулась операция.

Даже от малейшего воспоминания о недавних событиях его передернуло. Все, хватит себя изводить. По возвращении в столицу нужно будет обязательно наведаться к Сессилии, чтобы возобновить сеансы психотерапии. Еще до ухода на фронт ее экспериментальные методы начали даже приносить кое-какие слабые плоды, и он смог вытянуть часть воспоминаний из детства, когда провалы случались реже и на менее длительные периоды.

Вдалеке на горизонте показалась серовато-синяя полоска воды. Змей будто немного оживился, подошел к лобовому иллюминатору и встал рядом с Кеваром. Коротко отдал распоряжения о правке курса. Еще какое-то время они летели в полной тишине, а вокруг, куда хватало глаз, были только небо и океан. После нескольких минут такого полета, Змей приказал остановиться, и Эхо завис в паре сотен метров над спокойной гладью воды. Монах начал что-то тихо нашептывать, напевать себе под нос какую-то странную мелодию, медленную, печальную и волнующую.