История одного поколения

Как мы помним, на выпускной вечеринке ее расположения активно добивались два одноклассника — вальяжный красавец Никита Дубовик и скромный, но крайне честолюбивый «плебей» — Эдик Архангельский. Первый, естественно, нравился ей гораздо больше второго. Однако, к разочарованию Антонины, вскоре после начала осенней сессии Никита перестал звонить и вообще «испарился». Случилось то, о чем говорилось в любимой народом песне: «Зачем вы, девочки, красивых любите? Непостоянная у них любовь…» Увлеченный новыми знакомствами, скромными студенческими радостями, о которых мы уже рассказали, и многообещающими романами с отнюдь не неприступными однокурсницами, Никита легко забыл о красавице Антонине.

«Она даст только после свадьбы, на которую еще надо получить согласие ее отца», — объяснил он в разговоре со своим бывшим конкурентом — Эдуардом, который был более чем согласен на подобный вариант.

Если в школе Архангельский тщательно скрывал свои чувства, из опасения случайно испортить комсомольскую карьеру, то теперь никакой необходимости в этом не было. Не поступив в Институт международных отношений, он был вынужден довольствоваться вечерним отделением Института народного хозяйства имени Плеханова. Блестящая карьера была впереди, а пока он работал лаборантом на одной из кафедр своего института, учился только на «отлично» и терпеливо дожидался окончания второго курса, чтобы перевестись на дневное отделение.

Но главное состояло в том, что, лишившись необходимости сдерживаться и осторожничать, он влюбился в Антонину с той пылкой и яростно-болезненной страстью, с какой первый раз в жизни влюбляются подобные ему юноши — прыщавые, невзрачные и не избалованные вниманием противоположного пола. Поначалу, пока Антонина, изрядно робея, еще только осваивалась в стенах ВГИКа, она воспринимала ухаживания Эдуарда вполне терпимо — более того, охотно рассказывала ему обо всех новостях дня, вроде: «Представляешь, сегодня я видела самого Вячеслава Тихонова!» Архангельский почти каждый день ждал ее у выхода, чтобы проводить до дома, а затем отправиться на вечерние занятия в собственный институт.

Однако затем, когда он уже примелькался и на него стали обращать внимание однокурсники Антонины, она начала тяготиться его бледной и серьезной физиономией, которую отнюдь не украшали черные «стариковские» очки. Да и одет Эдуард был далеко не под стать обитателям столь престижного института — старенький костюм, неизменная черная водолазка и мешковатая серая куртка швейной фабрики «Большевичка». Он и сам прекрасно понимал недостатки своего внешнего вида, безумно злился на всех и вся, но продолжал упорствовать, хотя Антонина все чаще встречала его холодно-пренебрежительной гримасой, а то и вовсе выходила вместе с какой-нибудь компанией и делала вид, что не замечает его унылой фигуры, маячившей в стороне от входа. Впрочем, самое главное потрясение юности ждало его впереди. Однажды — это произошло уже зимой, — страшно замерзнув, но так и не дождавшись Антонину, он отважился позвонить ей домой.

— А она ушла на свидание с Герой, — как ни в чем не бывало заявила ее мать.

— Простите, Гера — это кто? — холодея от дурного предчувствия, пролепетал Архангельский. — Я имею в виду — это юноша или девушка?

— Гера — это Георгий Абросимов, сын известного кинорежиссера, который сейчас учится на актерском факультете. Он пригласил Тонечку в кино, так что она придет поздно, да и вообще…

Последняя фраза осталась незаконченной, но Архангельский прекрасно понял намек на то, что звонить бесполезно. Оставалось кусать губы, глотать слезы, сжимать кулаки и обдумывать планы мести.

А сама Антонина нежилась в лучах первой любви. Все произошло так восхитительно и неожиданно! Однажды на перемене она столкнулась в коридоре института с высоким, длинноволосым, щегольски одетым красавцем — старшекурсником актерского факультета. На нем был песочного цвета вельветовый костюм-тройка, белая рубашка и нежно-розовый галстук. Брюки небрежно заправлены в изящные остроносые сапоги на высоких каблуках. Темно-русые волосы, черные усы и внимательные карие глаза, подернутые, как писалось в старинных романах, «томной поволокой».

— Позвольте вам заметить, мадемуазель, — нежно произнес он, глядя на нее сверху вниз, — что вы чудо как хороши!

— Спасибо, — смущаясь и краснея, пролепетала Антонина, опуская голову.

— К счастью, мое сердце абсолютно свободно, — продолжал будущий герой-любовник, — поэтому если вы мне улыбнетесь, я влюблюсь в вас до безумия!

На такое обещание нельзя было не откликнуться, поэтому бедная девушка постаралась улыбнуться, но из-за проклятой застенчивости улыбка получилась вымученной и неискренней.

— Я — Георгий Абросимов, а как вас величать?

— Антонина Ширманова.

— Тоня… — повторил красавец, — какое прелестное имя. А с какого вы факультета, дитя мое?