История одного поколения

— Меня разбудила и выставила вон какая-то глухая старуха, от которой никакого толку нельзя было добиться. Но самое главное в другом — ни копейки денег не осталось, даже пива купить не на что! Ты хоть знаешь телефон этой чертовой Ольги?

— Откуда? Это же местная блядь, которая каждый раз ночует в новом месте.

— Но у нее же была подруга?

— А что толку? Я же тебе говорю — застать Ольгу дома практически невозможно.

— Да? — Петр растерялся еще больше. — Что же мне теперь делать?

— Приезжай ко мне, пивком угощу. У тебя хоть с Ольгой вчера чего-нибудь было?

— Да, было.

— Ну так поздравляю с боевым крещением! — не удержался от ехидства Иванов.

Глава 7 ПЕРВАЯ СВАДЬБА

Оглядываясь назад, во времена еще не изжитой юношеской застенчивости, ваш правдивый летописец должен признать, что наибольший душевный трепет у него вызывают отнюдь не воспоминания о «скромных студенческих радостях», приключениях на картошке, первых разочарованиях или долгожданном согласии. Нет, едва ли не самым сильным впечатлением молодости по-прежнему представляются самые заурядные танцы в самом заурядном клубе. Какое адское волнение испытываешь в тот момент, когда на глазах у всего зала идешь приглашать на танец приглянувшуюся девушку; и какой постыднейший позор, когда тебе говорят: «Извините, но я не танцую!» А если еще кто-то из соперников повторял приглашение и получал согласие, то скрыться от насмешливых взглядов окружающих и остудить пылавшую физиономию можно было только в курилке.

Смешно вспоминать, но ближе всего к предынфарктному состоянию автор летописи находился именно в этот момент, когда пытался познакомиться с понравившейся ему девушкой в гардеробе, однако у него так тряслись руки, что он самым позорнейшим образом уронил ее пальто на пол, за что и был удостоен презрительного отказа. И, наоборот, какое же это было горделивое счастье — получить согласие своей избранницы, нежно вывести ее в центр зала и обнять за гибкую талию. Но при этом необходимо было максимально владеть собой, ибо чуть более тесное соприкосновение грозило сильнейшей эрекцией, которую не могли сдержать никакие джинсы и одетые под ними плавки. А поскольку в перерывах между танцами в зале иногда включали свет, возможность оказаться в непристойно-смешном положении была чертовски велика.

Зато какими же трогательными представляются сейчас неугомонный трепет нервов, хрустальный звон обнаженных чувств и звериный рев жизни, которые неумолимо угасают с годами, постепенно заменяя страсти воспоминаниями о них!

Разумеется, все эти волнения из-за представительниц противоположного пола неизбежно вызывали бурные столкновения с представителями пола собственного. Причем эти столкновения происходили по столь же ничтожному поводу, как и знаменитые дуэли, воспетые Александром Дюма в его мушкетерских романах. Стоило кого-то слегка задеть, обругать, неосторожно пригласить его спутницу, как мгновенно следовало: «Пойдем выйдем, поговорим…»

На подобное приключение однажды нарвался и Вадим Гринев, танцевавший медленный танец с Верой Кравец в полутемном актовом зале со сдвинутыми к стенам рядами стульев и невысокой сценой, заставленной небольшими, хрипло орущими динамиками.

— Сейчас мы исполним песню «Сон», — провозгласил их бывший одноклассник, по приглашению которого они и оказались в этом клубе — то ли железнодорожников, то ли машиностроителей. — Музыка Игоря Попова, слова Алексея Гурского!

Листая старые страницы
Прошедших дней, былых времен,
Случайно может сон присниться —
Все в жизни было только сон!

— Молодцы ребята, — заметил Вадим, искренне гордясь успехами своих приятелей, — неплохую песенку сочинили. Где только сам Гурский, хотел бы я знать?

— Он, кажется, болеет, — отозвалась Вера.

— А ты откуда знаешь?

— Кто-то из наших девчонок звонил.

И то, что раньше мы любили,
Вдруг станет глупо и смешно,
И то, чем мы когда-то были,
Приснилось нам давным-давно, —

заливался Игорь Попов.

— Какую пышную шевелюру отрастил Игорек, — продолжал Вадим, поворачиваясь лицом к сцене. — А ведь сам же недавно жаловался на то, что из-за этого их группу в Москонцерт не берут — требуют, чтобы они все постриглись и сменили репертуар.

— А мне нравится, что они играют.

— Мне тоже, но ведь нужно еще и комсомольско-молодежное исполнять, а то что такое — «Сон»?

И мир чудесен в сновиденье,
Нам не забыть такого сна!
Неужто жизнь одно мгновенье
И лишь приснилась нам она?

— Мне кажется, это вариация на тему Шекспира, — прокричала Вера в самое ухо своего партнера, — в одной из его пьес есть похожие строчки: «Из вещества того же, как и сон, мы созданы, и жизнь на сон похожа, и наша жизнь лишь сном окружена».

— Ты так хорошо знаешь Шекспира?

— Да нет, просто запомнилось почему-то.