История одного портрета

Настал долгожданный день бабушкиной свадьбы. Сыграть всё решили по правилам. Позвали гостей в дом невесты, обошли всех соседей, чтобы натаскать стулья, столы и посуду. Собрали пятьдесят человек в двух небольших комнатках половинки дома. Столы поставили в одной, в другой комнате, на кухне и в коридоре. Бабушкина сестра Оля всё утро наряжала бабушку и хлопотала с причёской. Посадили невесту в красный угол, а у крыльца выстроились человек пять, которые не поместились внутри, будут выкуп просить. Всё уж готово, жениха только нет.

– Да где Толя-то? Забыл, что ли? – Злилась бабушка.

– Да обожди, приедет сейчас. – Успокаивала её сестра.

– Слишком долго его нет. Вдруг передумал?

– Да приедет сейчас Толя твой. Не психуй. – Психовала Оля.

– Да где он? – на глазах бабушки наворачивались слёзы.

– Жень, ну рехнулась что ли плакать! Я тут с утра красоту навожу! Не смей!

А дедушка в это время ждал машину, нельзя же к невесте пешком. Договорился за три дня, а машины всё нет. Сидел ждал, но так и свадьбу свою пропустить недолго. Побежал на вокзал, думал, там знакомые с машиной помогут, а у них не оказалось.

– Что ж за день-то такой! – злился дед.

Так и пришлось ему через весь город на Париж бежать. В парадном костюме, нарядный, со стильной причёской. Подбежал к дому в мыле весь. Долго церемониться не стал. Денег всем заплатил и вперёд за невестой.

– Женечка!

Дед влетел в дом тяжело дыша после такой гонки, а увидел бабушку, так дыхание спёрло в груди.

– Толь! Ну заждались же совсем!

– Да знаю я, знаю. Ну это дело такое… техническое.

– Ну как, нравлюсь? – спросила бабушка кокетливо.

– Ещё б не нравилась. Тогда бы и не женился.

– Ой, женитесь уже скорей! – разозлилась Оля. – А то причёска вся развалится пока вы тут.

Сыграли они свадьбу по всем правилам. Кольцами золотыми обменялись, бабушка стала теперь Красовой, взяв фамилию деда, гуляли два дня, а после этого переехали к дедушке, поселились в маленькой однушке с его мамой и начали с тех пор суетиться. Дед и вправду пошёл работать на фабрику, только не художником, потому что подмастерьям в цеху платили больше, а новую семью нужно было поднимать. Жили, конечно, в тесноте, но не в обиде, но дед вознамерился получить квартиру побольше, чтобы всем было просторно и хорошо. И им двоим, и Бабе-Насте, и моей маленькой будущей маме. Дочку они назвали Лена. Как говорил дед, Леночка.

Дед исполнил своё обещание и начал рисовать бабушкин портрет.

– Ну вот, Женечка, нравится тебе?

Бабушка смотрела с сомнением, немного прищурив глаза. Ей-то нравилось, но из-за своей скромности, она никак не могла примерить этот образ на себя.

– Ну красиво, конечно… но вот не знаю…

– Не знаешь что? – спрашивал дед.

– Ну вот не знаю… Губы, глаза… ну не такие же у меня совсем.

– Да почему не такие! Самые красивые! Самые твои!

– Ну… может, виднее тебе. – Разводила руками бабушка.

***

– Папа-папа! Хочу шарик! – плакала моя маленькая мама и скакала по кухне, как юла.

Было первое мая, они готовились идти на демонстрацию, а дедушка изо всех сил пытался угодить дочери.

– Ну сейчас, сейчас, подожди. – Уговаривал он.

– Толь, мы идём или нет?

– Ну ты видишь, что тут. Шарики надо надуть.

– Чтоб летали хочу! – клянчила мама.

Дед натянул очередной шарик над конфоркой и включил плиту.

– Да ты дурак, что ли? – злилась бабушка. – Он не будет так летать.

– Будет-будет, – заверял её дед.

– Толь, ну ты чего. Там другой газ совсем!

Красный шарик округлился, назрел, как сладкий томат и вдруг – БАМЦ!

– Ааааа! – завизжала мама и заплакала.

– Толь, ну хватит! Купим на площади, пошли.

– Я сказал – отстань, ничего не понимаешь, – отмахнулся дед и взял новый шарик. – Не надо ничего покупать, я сам могу сделать.

– Да не можешь ты ничего! – бабушка схватила его за руку и потянула от плиты.

Она сильно злилась на него в последние дни. Так уж вышло, что обручальное золотое кольцо оказалось подделкой. Поначалу ценную вещь всегда берегут – снимают с пальца при мытье рук, до уборки, кладут на край раковины до мытья посуды. Со временем эта необходимость проходит. Забыл раз, второй – да и ничего страшного. Вот только после очередной стирки, позолота слезла и кольцо, столь ценное и красивое на тонком пальце – оказалось медным. Бабушка очень переживала, усмотрев в этом некий тревожный знак. Дед тоже расстроился, не на рынке же купил, а заказывал официально. В те времена, когда прилавки магазинов практически всегда были пустыми, медь запросто притворялась золотом.

– Папа, шарик хочу! – ныла мама.

– Толь, пошли! – ругалась бабушка.

БАМЦ! – лопнул шарик.

И тут дед не выдержал. Развернулся к бабушке и шлёпнул её по щеке.

– Отстань, кому сказал! – крикнул дед.

Бабушка как стояла, так и заплакала. Большие тяжелые слёзы пролились на её щеки. Я не видела никогда, как плачет бабушка, но уверена, что это самое страшное зрелище.

– Жень… Женечка, прости, – сам дед испугался от этих слёз.

– Я Лену забираю и ухожу к маме, – объявила бабушка. Так она и сделала в тот день. Оставила на столе медное кольцо, похватала вещи, те, что лежали на видном месте, увела ревущую дочь за руку и вернулась на Париж.