История одного предателя

Охмелевший и подкупленный лестью Гапон сдался на эти предложения и мало помалу рассказал все, что знал о делах в революционном лагере, — в особенности все, что знал о террористической деятельности социалистов-революционеров, о Боевой их Организации. Не отказал он в своей помощи Рачковскому и на дальнейшее: он был уверен, что завербует себе в помощники своего хорошего знакомого и друга инженера П. М. Рутенберга, который и теперь близко стоял к Боевой Организации, и через него сможет разузнавать обо всех новых планах террористов.

Рачковский был упоен успехом. Ему казалось, что теперь то он создаст прочную центральную агентуру, которая будет давать ему сведения о Боевой Организации. Он понимал, что Гапон будет стоить ему очень дорого. Но игра казалась стоящей свеч.

Так как вопрос был слишком ответственный, то Рачковский сообщил о своих переговорах с Гапоном министру внутренних дел Дурново. Этот последний к обсуждению вопроса привлек начальника петербургского Охранного Отделения полк. А. В. Герасимова. Рачковский сделал подробный доклад обо всем ходе своих переговоров с Гапоном. Он считал, что Гапон сумеет завербовать Рутенберга и весьма оптимистически расценивал те перспективы, которые в этом случае открываются перед политической полицией. По рассказам Герасимова, он с самого начала далеко не разделял этого оптимизма. Особенно мало вероятным ему показался план привлечения Рутенберга: последнего он знал, — за полгода перед тем Рутенберг был арестован и, во время допросов в Охранном Отделении, произвел на Герасимова впечатление стойкого и убежденного революционера. А так как из данных полицейского наблюдения было известно, что Рутенберг очень выдержан в личной жизни, — не пьет, не увлекается женщинами, — то Герасимов не верил и в то, что Гапону удастся деньгами соблазнить Рутенберга на измену.

В виду этих сомнений Дурново предложил Рачковскому устроить свидание Гапона с Герасимовым, чтобы последний мог проверить свои выводы на основе личного впечатления. Без большой охоты (в Герасимове он видел опасного конкурента, которого Дурново настойчиво выдвигал вперед) Рачковский принужден был согласиться.

Свидание состоялось в Cafe de Paris, и в результате его Герасимов только укрепился в своем недоверии к планам Рачковского-Гапона: последний произвел впечатление человека легкомысленного и болтливого, большого хвастуна. Сам он действительно был готов выдать все, что знал, но из его ответов было видно, что связей с активно действующими террористами он больше никаких не имел и надеялся только на Рутенберга, который якобы предан ему лично и пойдет за ним куда угодно. Так как Гапон не производил впечатления человека, который может импонировать серьезным людям, то Герасимов больше, чем сомневался в основательности его надежд на Рутенберга и вполне определенно сказал об этом Дурново. Тем не менее, в виду настояний Рачковского Дурново предоставил последнему продолжать переговоры с Гапоном.

Рутенберг в это время был нелегальным и скрывался в Москве. Гапону удалось от общих знакомых узнать его адрес, и 19 февраля 1906 г. он заявился к Рутенбергу. Последний действительно был очень привязан к Гапону лично. Он наблюдал Гапона в лучший период жизни последнего, — во время январского движения 1905 г.: слышал его речи на рабочих собраниях, помогал ему вырабатывать знаменитую петицию к царю, рядом с ним лежал на снегу под градом солдатских пуль в день «кровавого воскресенья» и затем спас его от ареста, переодев его и доставив на безопасную квартиру. С личностью Гапона для него связывались воспоминания о начальных этапах русской революции, и хотя позднее, наблюдая Гапона заграницей, он разглядел его слабые стороны и далеко не считал его героем, но в честность его верил и как человека очень любил.

Но по первым же словам, которые Рутенберг услышал от разыскавшего его теперь Гапона, он понял, что имеет дело с совсем иным человеком. Гапон пробовал хитрить.