История одного рубина

– Ветер такой злой сегодня, – улыбнулась она. – Держите хорошенько, а то улетит ваше счастье.

– Мое счастье? – он никак не мог прийти в себя, слова и мысли рассыпались хрусткими льдинками под башмаком.

– Вам нехорошо, женщина? – она провела ладонью по его лбу. – Давайте, я помогу вам до тротуара добраться. Небезопасно здесь, на дороге. Знаете, я ищу одного человека. Очень дорогого мне человека. Обычно он всегда здесь. Может быть, вы знакомы? Его Владимир зовут.

Она с надеждой посмотрела на него. Он неопределенно мотнул головой. “Женщина? Что за… Почему она меня не узнает?” Она поникла, вздохнула.

– Простите, а как вас зовут? – затараторила, выровняв дыхание. – Я раньше вас тут не видела, а ведь часто бываю. Понимаете, я люблю его. И знаю, что он тоже меня любит. Так глупо выходит, он выдумал, что стал в тягость. И ушел. Вот так на улицу, в никуда. Вы то меня понимаете, разве мне легче от этого?

– Разве нет? – выдавил Володя.

Она остановилась, вытянулась в струну. Кулачки сжались, глаза свернули:

– Конечно. Легче засыпать и просыпаться одной. Легче разговаривать с тенями. Одно удовольствие до звона в ушах вслушиваться вечерами в тишину, ожидая шагов у двери. Варить кофе на двоих и… об пол его, когда остынет. Потом можно неторопливо вытирать стены, вспоминая наши нечастые ссоры и… то, чем они заканчивались.

Она порозовела, смущенно замолчала. Володя тоже молчал, в груди горело. Щемило остро под ложечкой, так хотелось обнять ее, погладить по растрепавшимся волосам. Успокоить. Отогреть.

– Но ведь он ушел, – пробормотал он.

– Потому что идиот! – слезы брызнули и она закрыла лицо руками. – Простите. Не знаю, что нашло на меня. У вас глаза, не знаю… Не могу объяснить, что-то в них знакомое. Знаете, я издали вас за него приняла. Коляска. Простите, я пойду.

– Подожди…

Громыхнуло. Взвыл ветер, разделяя их белой стеной. Снег залепил глаза, рот. Володя тщетно пытался найти ее, удержать. Он должен сказать, что-то. Должен…

– Эээ, Десантура! – Хлыщ тряс его за плечо. – Ты чо, уснул? Давай, просыпайся. Замерзнешь.

– Галка, – выдохнул Володя. – Галка…

– Слыш, орнитолог, – товарищ поморщился, – не сезон загорать. Ворон считать апосля будешь.

Володя поерзал. Потёр глаза, стряхивая остатки наваждения. Холод струился по позвоночнику, он пропитал кости, нервы, выстудил кровь. Бомж поежился, сжал кулаки. Странно это всё, такое живое видение было, и голос. Выдохнул, расслабился. Улыбнулся:

– Скажи, а ты футбол любишь?

– Э, брат, а ты видать мозги совсем отморозил, – Хлыщ закурил.– Футбол, говоришь. У тебя и ног то нет, какой тебе футбол.

– Голова, – Володя потянулся всем телом, – голова для игры нужна. Ну и сердце…

– Вот и я о том, – Хлыщ поморщился, затянулся. – Отыграли мы свое, Десантура. Ихрал, да не выи…

– Нихрена! – перебил тот. – Я тебе вот что скажу. Малой был тооощий, нескладный, и ровесникам не ровня. А хотелось в герои…

– Ну, стал ты героем, стал, – Хлыщ сплюнул.

– Да не перебивай ты! – рявкнул Владимир. – Я фанател от футбола. По телеку ни одной игры не пропустил, за пацанами старшими таскался, глазел. В игру хотел, а спросить не решался. Кто я такой, чтоб меня взяли?

Володя тронулся не спеша. Хлыщ пожевал губами, ничего не сказал, пошел рядом. Десантура молчал. Пальцы пробежали по конверту на коленях. Взгляд расфокусировался, он словно разглядывал что-то там, в прошлом, нащупал, улыбнулся, кивнул и продолжил:

– Решился я как-то. Подошел. Возьмите, говорю, я шустрый. Они так и покатились со смеху. Иди, говорят, малой, пока мячом башку не снесло. И так обидно мне стало. Хотя и ждал такого. Сжал кулаки в карманах, нос задрал, чтоб на своих же соплях не поскользнуться и побрел. Дороги не разбираю, в глаза словно перца сыпанули. К краю поля добрел и… Меня как громом шарахнуло: “Пас, малой!” Оборачиваюсь. Мяч летит. Высоко. Не взять, только еще больше облажаться. И в то же время понимаю, а ведь другого шанса…

– Да не размазывай! Выкладывай уже! Взял пас?

– А то! Тогда и отбил всю башку. Вместе с тем мячом мне впечаталось – прилетает, хватай, не раздумывай.

Хлыщ расхохотался, радостно, во все горло:

– А ты крут, Десантура! А сейчас чего вспомнил то? футбол этот.

– Ээээхх, темный ты. Вся жизнь – футбол. Принимаешь подачи, отдаешь. Мы с тобой тут на скамейку запасных сошли. Передохнуть малость, отдышаться. Да только чет засиделся я, вот и прилетела подача. Видать, хотя бы еще один гол мне забить надо.

Закурили. Пошли молча. Ветер швырял снегом, темнело. Вдоль дороги вспыхнули желтые пятна фонарей.

– Что-то важное мне приснилось сегодня. Весь год ускользало, пряталось. А сегодня вот… Гол, это цель, Леха. И ради нее стоит побороться.

Метель усиливалась. Ветер пронзительно пел на высоких нотах. Десантура катился в коляске, рядом шагал его тощий товарищ. Мимо неслись, вырвавшиеся из пробки машины. Бомжи двигались неторопливо, ничего не замечая вокруг.

– И ты, Десантура, приедешь на белом мерсе сюда, – Хлыщ забежал вперед и склонился над Володей. -Выйдешь…

– Вот хрен те, – хохотнул тот, – не хватало. Я. Я такой франт стану. Писатель, поэт, лауреат…