История одного злодея

– Вас стучаться не учили, мальчики?

– Как ты…

Он завис, составляя список вопросов. Почему она развязана, почему заперлась изнутри, почему её не ломает…

– Принеси что-нибудь поесть. Будет от тебя хоть какой-то толк.

Аня прикрыла дверь, Астарот дал указания охранникам и вошёл в комнату.

– Вообще-то, можно быть вежливой.

– Хочешь поиграть в большого начальника? – Аня прыгнула на кровать, отчего её ровные ноги показались полностью из-под шёлка халата. – Валяй.

– Как ты это всё провернула?

– Ну нет, – девушка повернулась самым соблазнительным образом и откинула с груди густую прядь светлых волос. – Такое только в фильмах бывает. А мне не зачем раскрывать свои секреты. Ещё только первый кон.

Её глаза с синей каёмкой внимательно смотрели на застывшую фигуру. Он был определённо хорош собой, молод, статен. Наверняка страстный, судя по горячести его нрава. Аня повела плечом, чтобы слегка оголить ключицу.

Он ждал, что она спросит про морфий, что снова будет клянчить, просить. Но нет, оценивающий взгляд, как на платье, и ленивые соблазны – это всё, что Астарот увидел.

В двери постучались, охранник принёс поднос. Дымящаяся тарелка спагетти с белым соусом и кусочками курицы всё ещё поднимала пар. Аня улыбнулась, но рыжеволосый парень только потупился и тут же вышел.

– Вы что, держите тут евнухов? – девушка накрутила на вилку пару макаронин, помогая себе ложкой. Астарот давно хотел научиться делать также, но всё никак не доходили руки. А ещё он понятия не имел, кто такие евнухи, но спрашивать об этом у такой стервы, было совершенно проигрышно.

– Кого мы только тут не держим. Тебя, например, – Астарот, наконец, сел на стул возле небольшого столика. Напряжение в его теле от её присутствия никуда не ушло, но он старался не подавать виду.

– А тебе не приходило в голову, что я сама позволяю вам держать меня тут? – капля соуса упала на уголок кожи, где начинался запах халата. Аня тут же расширила декольте и убрала с себя следы еды.

– Я принесу слюнявчик в следующий раз.

– Очень мило с твоей стороны.

Аня продолжила есть, её широкие скулы жадно ходили под напором зубов. Астарот не уходил, оправдывая себя тем, что не может оставить её с приборами наедине, мало ли что.

Но эта девушка мало походила на самоубийцу или жертву. Она облизывала вилку как львицы теребят мёртвую зебру.

– Слушай, Астарот, да? – Аня посмотрела на него, не переставая накручивать макароны. – А как ты относишься к сексу без обязательств?

– Что???

– Видишь ли, – она погрузила спагетти в рот. – Я не привыкла к голоду. А ты довольно хорошенький. Так почему бы нам не насладиться похотью, как только я доем?

Астарот уставился на неё своими карие глазами и не мог заставить себя придумать язвительный ответ. Он почувствовал себя дешёвой шлюхой, которой не прочь воспользоваться между ужином и сном.

– Да не ломайся ты, это просто секс. Физическое упражнение для поддержания здоровья. Обещаю не претендовать на твою руку и сердце, – она отложила в сторону почти полную тарелку и развязала халат. Обнажённое тело, упругое и ухоженное, влекло Астарота к себе. – Ну же, иди сюда.

Но у него была воля и мозги. Поэтому он вышел из комнаты, сел в машину и удалился в сторону Москвы, откуда вернулся только под утро, обессиленный и удовлетворённый.

Глава 8.

Два мучительных дня Шилов ждал вестей от Пугина, но тот упрямо молчал. В среду нервы вялого чиновника сдали, и он набрал с опаской знакомый номер. За четыре долгих гудка Владимир Сергеевич перебрал в памяти начавшуюся неделю.

Впервые, лет за 5 точно, он волновался. Нет, конечно, это не было похоже на эмоции обычного человека. Самого Шилова таковым считать просто грех. Добиться успеха, значит стать на голову выше рядовых граждан. И совсем неважны методы и средства. Теперь он хозяин жизни, широко шагает и не смотрит на то, что болтается под ногами.

Например, Тата, которая гордо именовала себя любовницей при вздыхающих подружках, для него была вещью, самой банальной, как кухонное полотенце. Вы ведь не станете просто так топтать его, не захотите пачкать. Но оно отправится в ведро, как только потеряет приличный вид. И никто не поставит ему свечку за упокой. C'est la vie2.

Оба бесконечных дня плюс четыре гудка. Шилов отчётливо понимал, что Пугин не из тех, кто будет выдерживать драматическую паузу. Значит решения нет или оно его не устроит. Что же делать?

– Аллё, – женский приподнятый голос звенел как начищенный хрусталь. – Сначала завтрак, потом телефон, – на фоне кто-то забурчал.

Владимир Сергеевич сразу узнал приказной тон Клавы и недовольные звуки Пугина. Для него самого отношения этих людей всегда были загадкой. Семён Карлович, влиятельный и представительный мужчина, позволяет какой-то женщине помыкать им как ребёнком. «Женщин любят не за покорность, а мужчин не за дерзость», – эти слова Пугина не нашли в нём отклика. Сам он всегда держал слабый пол в узде.

– Доброе утро, Клавдия! – он постарался сделать самый доброжелательный голос, но эта старая грымза всегда видела его на сквозь и не скрывала ответной неприязни.