История одного злодея

– Шилов не очень-то переживает за дочь. Его страшит то, как легко я обнаглел. Как близко мои руки. Поэтому он слегка взволнован. Особенно после истории с его главной собакой.

– Так, – Мамона сделала вид, что не услышала сочувствия в предложении об Ане. Но взяла на заметку, что девица становится куда опаснее.

– Когда ты так отвечаешь, у меня чувство, что ты записываешь мои слова в блокнот.

– Что ты, дорогой, – её естественно белые зубы блеснули в лучах солнца, добравшегося до её всё ещё прекрасного лица. – Продолжай мысль.

– Самое время высказать свои требования. Кроме тебя никто не справится.

– Это правда, – женщина хотела встать на ноги, но передумала. – Люци, твоя политическая карьера вот-вот начнётся. Нам ни к чему эта девчонка.

Он молчал, отстранённо поглядывая на полки. Ему хотелось побыть одному и сейчас был тот редкий момент, когда даже Мамона не понимала его состояния.

– Ты слышишь меня?

– Да, – Люци перевёл свои холодные глаза на её тучную фигуру. Он не собирался не перед кем отчитываться и показал это своим видом.

Аня уйдёт тогда, когда он решит и ни минутой раньше. Ни Мамона, ни Шилов, ни сам Пугин не изменят его мнения.

Он взял у Мамоны из рук любимую книгу и открыл её на заложенной странице. Разговор был окончен.

Астарот, который только что обменялся милыми приветствиями с любимой Мамоной, лежал в одном из залов Замка, перебирая струны красивыми пальцами. Он был хорош собой и знал об этом, поэтому женское внимание было привычным атрибутом повседневности.

Но эта глупая Аня не хотела замечать его. Что ж, такое тоже случалось. Хотя что-то в этой девице заставляло его думать о том, как прекрасно было бы, влюбись она в него. Эдакая холодная месть.

Под мелодию Металлику он окунулся в фантазии. Вот Аня смущено отводит взгляд от касания его руки, вот слегка приподнимает подол платья, чтобы соблазнить его, вот шепчет непристойности прямо на ухо. Её ладонь призывно скользит по его предплечью, его пальцы исследуют её ключицу…

Фу.

Он резко отбросил гитару и вскочил с дивана. Нет, она ему неприятна. Ох уж эта богатая фантазия! Однажды, он представлял себя в объятиях Мамоны, той, кого он считал матерью. Вот до чего доходили границы его воображения.

Никогда он бы вслух не рассказал о подобном. Никогда бы не решился сказать это.

Заданий на сегодня не было, так как на его шее всё ещё весела забота об этой девчонке. Куда не плюнь, везде эта Шилова!

Самое противное, что он знал, она нужна Люци для вхождения в политическую нишу. Она инструмент, а значит проявление к ней душевных порывов – преступление против общего дело.

Как только Люци добьётся полной власти над городом, а потом и над страной, и далее по списку, их семья станет сродни царской. Его самого глубоко трогала такая перспектива. Парень из трущоб, урождённый раб, который должен был всю жизнь мыть полы, по котором ступают богатые ножки, сам ходит по таким полам. Деньги – самый тяжёлый наркотик.

С охладевшей головой он поднялся к Анне. Та сидела в своей комнате за новой книгой, что взбесило его куда больше её странных попыток затащить его в кровать.

– Какого чёрта тут происходит? Ты чё, самая умная? Откуда взяла? – он грубо выхватил твердый переплёт из её рук и бросил в сторону.

– Очень мужественно, – Аня повернула голову в сторону упавшей книги и вздохнула, потому что не помнит, на какой странице остановилась.

– Ты кажется плохо соображаешь, – он наклонился к ней угрожающе, за счёт своей атлетичной фигуры. – Мы тут не в куклы играем с тобой. Я бандит, а не клоун.

– Нет, нет. Ты шестёрка бандита, а это в корне меняет дело, – Аня почувствовала, как вздулись вены на его шее. Ещё чуть-чуть и он ударит её. Перехватило дыхание. – Кстати, что скажет твой босс, увидев, что ты швыряешь то, что он мне дал? Долго ли ты после этого сможешь пользоваться награбленной роскошью, щенок?

Он отвесил ей существенную пощёчину и тут же отскочил в сторону. Вообще-то, бить женщин не в его правилах, не в правилах Люци. Зачем он вообще так поступил? Всё внутри него замерло.

Аня расхохоталась, её красная щека напоминала спелое яблоко.

Тут он понял, что она получает удовольствие от его гнева, от того, что выводит его из себя.

– Какая же ты сука!

– От суки слышу, – она улыбнулась и в глазах её застыл отвратительный вызов.

Он схватил её за волосы и стащил с мягкого места. Аня вцепилась ногтями в его ладони, но не произнесла ни звука. Выше, выше. Она махала руками, впиваясь в голые предплечья, оставляя полосы, иногда кровавые.

Астарот швырнул её на кровать и перехватив руки завязал их своим ремнём. Девушка впилась зубами ему в плечо, совсем не сексуально. От неожиданности он взвизгнул и сразу же устыдился этого. Руки не отпустил. Аня извивалась как червяк под дождём, но он знал, что делать. Астарот залез сверху, сев ей на живот и придавил своим весом. Теперь её ноги для него безвредны.

Взгляд на тумбу, там лежали стяжки, которыми её привязывали вначале. Он потянулся за ними, когда Аня снова укусила его, теперь в районе груди. Руки не отпустил, и даже не взвизгнул.