История одной дуэли

– Щас узнаем. – Ремнёв, уповая на форму подполковника, попытался двинуться на середину дороги к переднему танку наперерез, высоко задирая руку с вскинутой фуражкой, но тот, приметив смельчака ещё метров за двести, дрогнул стволом пушки и, угрожающе описав ей дугу, внушительно уставился в упор.

Подполковник, натянув фуражку на уши, вприпрыжку затрусил назад к Лёхе, размахивая портфелем. Тут же из колонны выскочил незаметный до этого пятнисто-зелёный «уазик» и понёсся к Ремнёву и Лаптеву, сердито подвывая сигнальной сиреной. Приятелей сдуло с дороги за невысокие кусты.

– Что? Не даётся? – Лапоть полез в карманы за куревом.

– Здесь что-то неладное… Обычно их гаишники сопровождают, если перегон какой, – задыхаясь от волнения, отчал Ремнёв, – а сейчас никого. Не прут ли они туда, куда и мы с тобой собрались?

– Неужели в Белый дом?

– Не знаю я. Но думаю, поспешать нам следует, пока не перекрыли всю трассу танками.

– В метро?

– А то куда же. Я знаю тут дорожку поближе. Давай за мной! – И Ремнёв, не обращая внимания на взвывшую сирену вояк, рванул через дорогу.

Лёха кинулся за ним. Вдвоём они резво перескочили асфальтовое покрытие, обогнули кустарники и благополучно оказались в тихом переулке.

– Не отставай! – с лёгкостью удирающего зайца проворно прыгал дальше подполковник.

Задыхаясь с непривычки, Лёха едва поспевал за ним.

– Куда теперь-то? – взмолился он.

– Давай, давай! – подгонял его тот, изредка оборачиваясь и портфелем указывая направление. – Тяжко после вчерашнего-то?

– А ты как думал? – отдувался Лёха. – Знал бы, остановился после первой бутылки.

– Все вы так, – издевался приятель, – сильны алкаши задним числом.

– Сам же наливал…

Когда впереди вместе с колокольным грохотом сердца появилась светящаяся буква «М» на фасаде здания, Лёха едва волочил ноги, но финиш дистанции открыл второе дыхание и прибавил сил. Они оба с наслаждением спустились в прохладу подземелья.

– Откуда танки-то? Не разглядел что-нибудь на броне? – спросил уже в электричке Лёха.

– Не разглядел. Знамёна на параде цепляют. А здесь сплошь железо. Ты знаешь, я что-то и на «козле» номеров не заметил.

– Дела… Живёте вы, как на бочке с порохом. Почище нас.

– Не гони дуру-то, – оборвал «философа» Ремнёв. – Говорю же тебе, не чисто всё это. Гоним сейчас в Белый дом. Я тебе встречу с помощником Шахрая на десять устроил. Ничего не случится, если мы раньше там окажемся. Только бы пропустили…

– Рано ещё.

– Я договорился. Свои будут, пропустят. Там и перекусим. Заодно выясним, что случилось.

Перебрасываясь короткими фразами, они, перескакивая с одной станции на другую, без особых проволочек и приключений добрались до конечного пункта назначения. Уже выбегая из метро, Лёха уловил момент и напомнил приятелю о своих болячках.

– Серёга, ты про меня-то не забудь, – дёрнул он подполковника за рукав.

– А к чему вся затея-то? – чуть не обиделся тот. – У меня всё чётко. Это не твои дружки в Министерстве внутренних дел. Языком трепаться, да деньги вытягивать. Помощник Шахрая знает о твоих проблемах, Сергей Михайлович обещал участие. А ты понадобился для того, чтобы своими словами, так сказать… Подробности, детали какие разъяснить, если возникнет надобность.

– Хорошо бы…

– У меня всё схвачено.

– Танки эти?.. Не помешали бы…

– Вот и я волнуюсь.

Но танки уже стояли за Калининским мостом.

– Смотри! – ойкнул Лёха и опять застыл, как в первый раз на дороге. – Они уже здесь!

– Фу ты чёрт! – остолбенел и Ремнёв. – Напугал меня.

– Танки!

– Да вижу я. Не ори, – одёрнул его подполковник. – Это не наши. Тем ещё катить да катить. Это другие.

– С десяток наберётся, – начал считать Лёха.

Возле здания шумел, суетился, бегал народ. Мимо толпы, не подавая сигналов, с флажками стремительно пронёсся кортеж правительственных автомашин, в середине самая приметная, сверкающая и хищная чёрная «Чайка». Белый дом проглотил примчавшихся.

– Давай за мной! – скомандовал Ремнёв. – У меня пропуск, а то, боюсь, потом поздно будет.

В суматохе, прицепившись к подполковнику, как малое дитё к матери, Лёха опомнился только в помещении. Тут было поспокойнее, но беготня и шум, словно во взбалмошном улье, не внушали ничего хорошего. Ремнёв нашёл ему место в коридоре на втором этаже в неприметном закутке, приказал ждать, сам пропал. Вернулся, словно выжатый лимон, красный, взлохмаченный, вспотевший. От него несло свежим коньяком.

– Сидишь? – зачем-то спросил он рванувшегося к нему Лёху.

– О! Ты где успел-то? – удивился тот.

– Влипли мы с тобой.

– Чё?

– Не чокай, сейчас заохаешь.

Лёха с нетерпением вглядывался в подполковника. Тот как-то рывками достал платок, вытер лицо, потом расстегнул воротничок кителя, залез рукой с платком внутрь под мощную грудь, плюхнулся рядом, бросив портфель, как пустую ненужную вещь.

– Ну, чего молчишь-то? – наседал Лёха. – Коньячком поправился?

– На совещании Сергей Михайлович, – не удосужив приятеля ответом, выдохнул тот тяжело. – Ельцин всех собрал у себя на пятом этаже. Руцкой, Хасбулатов, Силаев, все там.

– Что творится-то? Узнал что-нибудь?

– Плохи дела.

– Толком можешь сказать?