История одной любви. Окончание

Неживую фигуру передо мной будто бы вылепили из алебастра, как пионерку у фонтана, только эта фривольно открылась, словно приглашала в счастливое пионерское завтра. Моя кандидатура в качестве мужчины для Снежки больше не существовала, сокурсница меня игнорировала, но отказать в выполнении условий не имела права. Поэтому после фотографирования я долго и нудно отмывал все, что понаписал, и никто с этим ничего не поделал бы.

Осознание, что праздник закончился, пришло, когда в глаза ударило знакомой солнечной мякотью. Круг замкнулся. Поперек Настиных достоинств я красиво вывел: «Здесь рождаются и умирают мечты».

Пока я методично отмывал холст (после меня никого не будет, значит нужно сделать красиво), Настя поинтересовалась:

— Ну, Двадцать Девятый, как тебе вечер? Не жалеешь, что согласился?

Голос доносился сверху, а на меня смотрело ее другое лицо, которое видят немногие.

— Спасибо, что пригласила.

— Спасибо на хлеб не намажешь.

— Тогда будем считать, что мы в расчете: я получил удовольствие, пусть и не то, на которое рассчитывал, а ты с моей помощью оказалась там, куда иначе на порог не пустили бы. Квиты.

Настина голова начала озабоченно клониться вбок еще в начале фразы, а в конце ее прорвало:

— Хочешь сказать, что рассчитывал еще на что-то?!

— Мы, мужчины, существа примитивные, всем нужно одно и то же, и твое удивление мне непонятно. Мы всегда на что-то рассчитываем, даже когда все говорит за обратное. Классическая мужская обманка называется «Ябывдул», она повышает самооценку говорящего, но мощно опускает его в глазах слушателей.

Настя с интересом осведомилась:

— И много среди вас ябывдулов?

— Прямых или латентных?

— Гм. Можешь не продолжать, направление мысли понятно, вывод очевиден. — Настя помолчала. — Значит, ты тоже?

— Мы с этого начали. Ты кинула обвинение, я в качестве защиты подвел под общеизвестный факт доказательную базу. А если серьезно, то я рад, что попал сюда, и если могу помочь в поисках, которые меня тоже касаются, только попроси. Я весь к твоим услугам.

Концовка прозвучала двусмысленно, но Настя поняла правильно. Правильно для себя.

— Обойдусь своими силами. Кстати, пока ты развлекался, я вела опрос. Из тех, кто соизволил ответить, Гаруна никто не видел. Советуют присмотреться к бойцам, говорят, мелькал среди них одно время.

А дальше произошло невероятное.

— Всем оставаться на местах! Кто в кабинках, выйти! Лицом к стене! Не двигаться! Руки за голову!

Из обеих дверей в зал хлынули фигуры, знакомые по выпускам «Дежурной части», и началось проводимое по всем правилам действо, в народе получившее название «маски-шоу». Спецназовцы в балаклавах, бронежилетах и при оружии выстроили собравшихся в центре. Приклады автоматов выровняли шеренги, качание прав и попытки некоторых высокопоставленных гостей выяснить, чем обязаны визитом, пресеклись на корню. Установилась тишина, иногда прерываемая похожими на лай краткими приказами. С потолка ударил яркий свет — включились прожектора. Посмотреть куда-то стало невозможно, все расплывалось, приходилось жмуриться, заболели глаза. Окраины зала погрузились во тьму. Нас будто бы готовили к допросу: свет в лица уже бьет, осталось появиться «хорошему» и «злому» полицейским, которые поведут вечную игру на «раскалывание» и вызнавание сокровенных тайн.

Нет, массовых допросов не бывает, с нами должны работать отдельно с каждым. Если я правильно представляю процедуру, то теперь нас должны доставить в участок и либо опросить в качестве свидетелей чего-то, ради чего затеян захват, либо предъявить обвинения. Если ничего серьезного мы не совершили, после составления протокола нас отпустят. Возможно. Или не отпустят. До выяснения.

Чем разбирательство грозит лично мне? Пока ничем серьезным, кроме одного: взволнованная моим исчезновением Хадя может позвонить, а фургончик с телефонами и прочим наверняка взят в проверку. Если мне что-то навесят, то выяснят контакты, тут и сказке конец.

Настя старательно сохраняла спокойствие. Рядом тихо сходила с ума Снежана, взгляд проклинал притащившую сюда подругу, при этом собственный подстрекательский энтузиазм по поводу похода в закрытый клуб забылся начисто. Тимоха никак не реагировал, за этот вечер он получил больше, чем за прошедшие годы. Его сомнабулическое состояние соответствовало поговорке про коня и кобылу: покрыл, а там хоть к татарам на колбасу. Больше всего волновались те, кому требовалось вернуться к определенному часу и чьи близкие не знали, куда направился родной человечек. Если где-то оставлена в неведении законная половинка, стоило поволноваться особенно.

— Весело у них тут. — Я прижался к Насте плечом.

Ее рука слегка подрагивала.

— Разве нам, как посетителям, могут что-то предъявить? — прошептала Настя.

— Скоро узнаем.

— Огромное спасибо, Кваздик, — ядовито прозвучало в ответ, — ты мне очень помог.

— Молчать!