История одной ненависти

Глава 27

Тест-полоска лежала передо мной, а я все не верила, что это реальность. Вторая едва заметная, но четкая полоса подчеркивала, что мне конец. То, чего я боялась больше всего, случилось.

Выдохнула.

Ну допустим, срок пока маленький, и я могу принять меры. И тут же внутри поднялась волна возмущения, потому что я до ужаса боялась делать аборт.

Невидящим взглядом посмотрела на тест и сглотнула. А чего я ожидала? Мы не предохранялись, и абсолютно логично, что я забеременела от Давыдова. Он столько раз делал это в меня, что глупо было надеяться на другой исход.

Глупо было спать с ним.

Но внутренний голос я тут же заткнула и потянулась к телефону, чтобы отыскать номер клиники.

Я не могу рожать сейчас. Просто не могу позволить себе оказаться один-на-один со всем этим. У меня нет работы, нет мужа, нет даже денег, ведь Рус не может бесконечно позволять мне жить в люксе, когда-то номер придется сдать, и уехать из города в квартиру родителей. Надо будет устроиться на работу, попытаться наладить жизнь, а беременность сейчас…она просто перечеркнет всё.

А если Давыдов узнает, что я жду от него ребенка, он снова начнет преследовать и…

Прикрыла глаза, пытаясь не паниковать и взять себя в руки.

Открыла. Взгляд замер на телефонном номере на экране. Все решается простой процедурой. Надо просто набраться храбрости и не думать об этом… семени, как о живой душе. Это просто…

Нет это чертовски не просто.

Но палец все равно ткнул на номер, и я услышала длинные гудки.

Девушка на том конце провода подтвердила запись на сегодня на половину четвертого вечера. Довольно быстро и даже страшно, что все так. Но может, это правильнее? Сделать все быстро и забыть, как страшный сон.

Посмотрела на часы в левом углу экрана и цифры начали расплываться. Десять утра, и через несколько часов проблема будет решена, вот только облегчения я не ощущаю. Напротив, неподъемный груз вины и неправильности сделанного выбора.

Но я в который раз затыкаю внутренний голос и встаю с края ванной.

Делаю пару шагов, голова кружится, я упираюсь ладошкой в стену и съезжаю по ней на пол, глотая подступившие к горлу слезы.

Так будет правильней, Саша.

Яр же сказал, что ты ему не нужна.

Живи теперь с этим.

К тому времени, когда мне пора было выходить из дома, истерика все никак не прекращалась. Мне кажется, я выплакала все глаза, но слезы никак не хотели прекращаться, просто текли по щекам, и я безвольно вытирала их краем простыни и продолжала сжиматься в клубок на широкой постели.

Она такая огромная, что я кажусь себе еще меньше и никчемнее. Маленькой глупой дурой, которая собирается уничтожить единственное святое, что в ней осталось.

Ребенок ведь ни в чем не виноват! Крошка никого не обижала в этой жизни, она не может отвечать за ошибки матери и его отца. Я не могу принять такое решение! Не могу!

Но я уже его приняла. Через час в клинике этот вопрос решат, но…

Вот об это «но» разбивались все здравые аргументы. Все.

Села, стирая слезы с опухшего лица и заставив себя подняться с постели шагнула к шкафу.

Одевалась на автомате, сунула в сумку мобильник, деньги и ключи от номера и вошла в лифт с одной единственной мыслью в голове: если не сделаю это сейчас, уже никогда не смогу.

Такси ловить не стала, решила прогуляться, пара кварталов – плевое расстояние до клиники, да и день погожий, будто в насмешку над ситуацией и моей жизнью. На душе кошки скребут, а солнышко греет, будто бы ничего дурного не происходит. Создает иллюзию нормальности этого дня. Внушает ложную уверенность, что все будет хорошо.

Перехожу улицу на светофоре, неспеша двигаюсь в сторону клиники, и уже вижу вдалеке заветную вывеску, но моей локоть тут же сдавливают, и я вздрагиваю. Какой-то бритоголовый мужик грубо хватает меня за талию, я пискнуть не успеваю, к носу подносят вонючую тряпку, и мир вокруг меркнет.

Медленно прихожу в себя. Голова будто чужая. Раскалывается и пульсирует, в горле сухо будто в пустыне, и тело ватное. Пытаюсь открыть глаза, и тут же слышу откуда-то сверху скрипучий голос.

– Очнулась, птичка, – неприятный голос. От такого мурашки отвращения бегут по коже, хочется поежиться, становится неуютно.

С усилием разлепляю веки и первое что вижу – красный полог над кроватью. Будто я в покоях короля. Бордовый цвет режет глаз и раздражает своей навязчивостью. Он будто кровь напоминает о чем-то страшном, и меня начинает тошнить.

Поднимаю голову и понимаю, что я лежу на широкой постели в комнате, где даже стены красные. В изножье стоит какой-то мужик. Коренастый, толстеющий, с широким лоснящимся лицом, с которого не сходит плотоядная ухмылка. Собрав все силы в кулак, я приподнимаюсь на локтях и машинально отползаю, чувствуя исходящую от мужчины опасность.

Он оглядывает мое тело.

Почти голое, на мне только две прозрачные тряпки: кружевной лифчик, который не прикрывает даже соски, и трусики, которые только номинально так называются.

– Кто вы? – хрипло произношу сквозь скребущую в горле боль. Мужик скалится.