История одной семьи

Тебе исполнится как раз 18 лет. Столько было мне пять лет назад. Как много перемен за эти годы! Бедняжка, как я беспокоюсь, выдержит ли твоё здоровье такую жизнь, ведь ты совсем не имеешь времени отдыхать.

А у меня сейчас опять перемены в жизни. Я еду на старое место, откуда приехала весною. Мне будет там гораздо легче. Может, я встречусь с некоторыми своими знакомыми.

Софье Львовне я уже написала, что получила на днях и её посылку. Бабушкины деньги я тоже получила. Я очень недовольна, что она на меня тратится. Мне приятно всё это получать, но она должна понять, что я, в основном, обеспечена, а вам там каждая копейка дорога.

И в отношении твоей посылки я себя утешаю, что это больше не повторится. Тем более, что на новом месте работа будет не физическая, так что потребностей в каком-то «дополнении» нет. Ты понимаешь, Иринушка, что мне гораздо легче живётся, чем тебе, и здоровье у меня очень хорошее. А уж отдыхаю я, безусловно, больше тебя. Но это был подарок из твоей первой зарплаты, и я с радостью получила его.

Папа мне хвастает, что у него с тобой завязывается регулярная переписка. Я так жду его к себе на свидание. Даже не верится, что это когда-нибудь будет.

Ты, наверное, получила мою новую карточку. Я её всем послала, кроме мамы, потому что получилась хуже, чем в действительности.

Большое спасибо Зиночке, моему незнакомому другу, за радость, какую она мне доставила своей книгой. Она права, я очень хотела иметь её. Теперь я буду много учить наизусть.

Письмо написано перед этапом назад на 23-ю колонну. Я надеялась, что снова буду работать на слюдяной фабрике, что было бы очень отрадно после кирпичного завода, но пришлось отправиться на заготовку дров, и тёплые вещи, посланные сестрой, очень пригодились. Зина, старая подруга Стеллы, с которой познакомилась моя сестра, передала для меня Блока. Эту книгу я до сих пор не могу открыть без волнения. Ещё в посылке была «История моего современника» Короленко и «Герцен об искусстве» — подарки ко дню рождения. Софья Львовна и Лев Моисеевич — родители Иды. Как и родители Гали, они ко мне относились очень трогательно, помогали. Эта симпатия и взаимная привязанность нас, однодельцев, хотя большинство не знали друг друга на воле, и отношение старших — может показаться поразительным, учитывая обстоятельства дела, но это именно так. И лишний раз опровергает слишком упрощённый подход к «периоду культа личности» как к временам всеобщего озверения и ожесточения.

6.12.55

Дорогая Иринушка!

Сегодня день твоего рождения, поздравляю тебя ещё раз, моя хорошая. Целый день сегодня я думаю о тебе. Как хотелось бы знать, как ты сегодня проведёшь время. Надеюсь, ты не будешь одна.

С наслаждением читаю книги, которые ты послала. Особенно мне близок Короленко, ты понимаешь.

Мы с папой надеемся, что скоро увидимся. Моё начальство разрешает свидание. Моё заявление с резолюцией начальника отделения уже послано папе. Его начальник обещал отпустить папу, когда придёт это разрешение. Так что, если он сдержит обещание, то через пару недель мы, может быть, встретимся. Правда, я не могу поверить этому, слишком большим счастьем было бы это. К моей подруге приезжала сестра, сегодня уехала. Я ходила к ним в комнату и мечтала, как мы там будем с папой.

И с тобой, Иринушка, мне бы хотелось встретиться, но я понимаю, что это теперь невозможно, так что ты даже пока и не мечтай.

Я часто вспоминаю то время, когда мы виделись в последний раз. Вы тогда приезжали ко мне из Черновиц вместе с Юлей. Тебе тогда было только 12 лет, а теперь ты совсем взрослая. Я не думала тогда, что вижусь с тобой в последний раз. Как мне тогда хотелось, чтобы ты у меня осталась, но у меня было неопределённое положение с квартирой вообще. Помнишь, как мы ходили в Архангельское? Так больно вспоминать всё это.

Пиши, Иринушка, как ты живёшь. Надеюсь, ты не так одинока, как я была.