Читаем История одной семьи полностью

Дорогая моя, большое, большое тебе спасибо за всё.

Прошу тебя, Иринушка, больше этого не делай. Мне, конечно, было очень приятно, это был как будто привет от тебя. Но, честное слово, ты должна мне поверить, что я ни в чём не нуждаюсь. Кормят здесь очень хорошо, из одежды у меня всё есть. Так что я даже попрошу начальника, чтобы у тебя ничего не брали, если ты вздумаешь повторить. Ведь всё это роскошь, баловство для меня, а тебе каждая копейка дорога, я же знаю. И здоровье моё не сравнить с твоим. Меня просто совесть мучает, когда я подумаю о тебе. Кусок мне становится поперёк горла. Я всё время думаю — сколько стоит всё, что ты мне притащила.

А если кто-нибудь из знакомых решит помочь мне, то пусть знает, что я ни в чём не нуждаюсь, пусть помогают тебе.

Деньги я при первой же возможности отошлю тебе обратно.

Одно мне нужно, да и то не обязательно. Просто я думаю, что в Москве это легче купить, а то я и сама бы когда-нибудь купила. Если сможешь и когда у тебя будут деньги, может быть, купишь мне какие-нибудь туфли. Кажется, они стоят рублей 60, на микропористой резине. Я ношу 36 номер, желательно, на низком каблуке. Но это тогда, когда сможешь, а если нет, то тоже необязательно, я вполне обойдусь.

Иринушка, передай мой большой привет и поцелуй бабушке. Я не хотела, чтобы она ехала в такую даль, надеясь встретиться со мной, поэтому не написала ей.

Напиши, конечно, маме и папе, что я благополучно доехала и сейчас вполне бодра и здорова, надеюсь на лучшее будущее, а пока полёживаю да почитываю книги. Книг здесь много, и все такие интересные.

Как мне хочется знать о твоей жизни, об учёбе. Ты ведь уже скоро кончишь заниматься. А главное, хочется знать про твоё здоровье. В нашей семейке в этом вопросе никак не добьёшься правды.

Надеюсь, очень скоро мы сможем лично побеседовать. Подумай, ведь мы не виделись уже шесть лет с половиной, почти семь! Все мне так расписывают твои достоинства, внешние и внутренние, что мне просто не терпится тебя увидеть.

Итак, Иринушка, будь умницей, не тащи мне ничего. Повторяю, что я вполне сыта и одета. Мне очень совестно, что я попросила купить туфли. У меня же есть деньги, кроме тех, что ты передала. Так что, если будет трудно, лучше не надо.

Будь здорова, моя дорогая сестричка. Крепко, крепко целую тебя. Прости, что без марки. Твоя Майя.


15.3.56

Дорогая Иринушка!

Позавчера я получила от тебя третью передачу. Я надеялась также и на письмецо от тебя, так что решила два дня подождать. А мне, между тем, очень важно знать, дошло ли до тебя моё письмо, написанное после получения твоей второй передачи. В нём я писала для папы. На этот раз я думала написать маме, но пока не узнаю точно, что моё письмо дошло, не решаюсь повторять свой опыт.

Дорогая Иринушка, я устала повторять, что меня огорчают все затраты, связанные с передачами. Меня не утешает, что милые девочки берут на себя большую часть забот. Я знаю, что им тоже нужны деньги. Между прочим, у меня целы почти все консервы, весь сахар и многое другое с прошлых разов. Так что, кроме всего прочего, того, что вы передаёте, — слишком много.

Однако, большое спасибо, дорогие мои, как бы мне хотелось сделать и для вас что-нибудь приятное.

Мне передала Сусанка мамин шарф. Мне было очень приятно. Шарфик даже пахнет как-то особенно. Как мне жаль, что у меня нет ничего подходящего для подарка. Спасибо милой мамочке, спасибо Сусанке.

Из того, что ты мне передаёшь, мне нравится всё, но не нравится, что это всё очень дорого стоит. Апельсины, шоколад — мне страшно их есть (правда, съедаю, но с угрызениями совести).

Поцелуй за меня всех девочек и скажи, чтобы они не обижались, что я недостаточно выражаю свою любовь к ним. В прошлом письме я больше выражала благодарность и симпатию.

Как живёт бабушка? Наверное, она уехала. Как обидно. Передай ей мой поцелуй. Как хочется знать побольше обо всех родных. Передавай им всем мой горячий привет. Все мои мысли связаны с нашей будущей встречей, в которую я верю.

Что же писать о моей жизни? Моя жизнь — это мечты о всех вас и чтение.

Перечислю тебе книги, которые я прочла за это время: Брюсов, Байрон (мистерии), Бунин, Бомарше (трилогия), Вольтер («Орлеанская девственница»), Верхарн, Альфред де Виньи, Герцен («Былое и думы»), Гейне (статьи), Гаршин (письма), Гауптман, Вергилий («Энеида»), Ж. Мелье («Завещание»), Стендаль («О любви»), Рабле, Пруст, Ром. Роллан («Жан-Кристоф»), Станиславский, Толстой, Помяловский, Степняк-Кравчинский («Андрей Кожухов») и многое другое. Столько книг я в другое время едва ли смогла бы прочесть за целый год. Кое-что из этого я уже раньше читала, но это ничего. Так что, как видишь, в моём положении есть много преимуществ.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное