История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек

— У Вали! — небрежно ответила Надя, отворачиваясь от него, чтоб он не почувствовал, как от нее пахло коньяком.

— Что же ты меня с собой? не взяла?

— Во-первых, тебя не было дома, а, во-вторых, тебе было бы неинтересно с нами.

— Почему ты так думаешь? Мне всегда интересно с тобой… Это тебе со мной неинтересно, — с обидой сказал он.

Но Надя не имела настроения пререкаться и выяснять отношения с мужем. Она прошла в свою комнату, взяла первую попавшуюся книгу и села в кресло. Напрягая память, она судорожно вспоминала, о чем ей целый вечер и ночь толковала Пашка. «Анна еще с гимназии спуталась с бандитом и убийцей. При поляках он был арестован за ограбление ювелирного магазина с убийством хозяина. Анна сумела выкрутиться, под суд не попала. Пришли Советы и его отпустили, как жертву польско-панского произвола. При немцах Анна работала переводчицей в СД».

Несмотря на дружественные заверения, Надя всем своим существом ощутила, что появление Вольтраут фон Шлеггер, — Анны Вейгоца, — прямая угроза ее спокойной, а может быть, и семейной жизни.

— Зачем ты дал ей наш телефон? — набросилась она на Володю.

— Но это же твоя приятельница, — удивился он. — И к тому же она меня сразу спросила телефон на случай, если бы мы не нашли тебя.

— Володя, давай сразу договоримся, — резко сказала Надя. — Мне много приходится заниматься и совсем недосуг встречаться со случайными знакомыми!

— Хорошо, в следующий раз я так и скажу твоим случайным знакомым.

Между молодыми пробежала тонкая, ледяная струйка отчуждения. Несколько раз он после работы подъезжал за ней в консерваторию, поджидая в маленьком сквере, но, как назло, ее каждый раз что-нибудь задерживало, и он, так и не дождавшись, досадуя, уезжал. Самолюбие его постоянно страдало от бесконечных дифирамбов Наде. Он растерял половину своих друзей, не собираясь больше шумными молодежными компаниями с застольем, чувствовал себя заброшенным и обойденным вниманием. Очень редко удавалось сходить с друзьями на футбол, больше был вынужден сопровождать Надю на концерты или в оперу. Она угнетала его своим яростным желанием самообразоваться, а он не мог знать, что она просто-напросто наверстывает невольно упущенные знания, потерянные годы в лагере.

Она напрочь не понимала прелесть компанейских застолий, где обязательно требовалось для начала, оглушить себя вином и только после этого начиналось веселье.

Ей были скучны недвусмысленные, пошловатые анекдоты «в стиле гражданина ЧОСа», над которыми так самозабвенно смеялись молодые люди.

— Ты просто лишена чувства юмора, не понимаешь их, — с сожалением говорил ей Володя.

— Юмор пошляков? Нет, не понимаю. Пошлость никогда не называлась юмором. — И тут же рассказала ему ядовитый, но вне сомнений, остроумный анекдот, слышанный от Козы и известный в Речлаге, как анекдот Карла Радека об Иосифе Виссарионовиче в годы его ссылки в Туруханский край.

Володя оценил — посмеялся от души, но тут же сказал:

— Такие побасенки мы будем слушать лет через пяток! Постарайся не забыть, а пока смейся над пошлыми, если можешь.

— Я воздержусь смеяться, подожду пока осмелеете.

Развеселить ее могла только музыка. Зато всякая. Хор Пятницкого, джаз Эдди Рознера, органист Игумнов и непревзойденный джазист-пианист Цфасман, веселая оперетта и, конечно, — любимая классика в любом исполнении: певцами, скрипачами, пианистами, оркестром.

Володя же дальше песен из кинофильмов, да еще танцевальных ритмов в своей любви к музыке не дорос, как ни старался, и, будучи человеком искренним, зевал в опере и на камерных концертах, куда его частенько таскала Надя.

— Вот это и есть биологическая несовместимость козла с коброй, — говорила Надя, заметив его скучающее лицо.

Володя не сердился на нее и со смехом отвечал:

— Что ж делать? Не дал Бог ушей, все Татьяне досталось! Посмотрим, что покажет гибрид, в козла или в кобру? И все же один раз, не выдержав, он сказал ей:

— Знаешь, если бы ты оставалась простой плиточницей, как раньше, мне было бы намного теплее с тобой.

Надя готовилась к зачетам, не все ладилось у нее, нервы были напряжены, она сорвалась и закричала:

— В тебе говорит элементарный эгоизм избалованного вниманием мальчика. Захотел Трилли собачку и получил. Чего еще?

— А получил кобру Нагайну. Ошибся! — с милой улыбкой сказал Володя, обнимая ее, и поспешил погасить назревающий конфликт. Но Надя уже завелась.

— Я никогда не прикидывалась лучше, чем я есть. Я не «тонкая рябина» и не желала к «дубу перебраться», я сама дуб и крепко стою на ногах! Кобра? Такая была всегда. Ты это знал!

— Что теперь поделаешь? — шутливо вздохнул Володя. — Любовь зла, полюбишь и кобру, не то, что козла!

Она понимала душой, что упреки его не напрасны. Но что было ей делать? Она изо всех сил старалась попасть в число лучших на стажировку в Италию.

В субботу они договорились поехать на дачу. Им обоим нужно было отдохнуть, отключиться.

— Вспомним медовый месяц! — пошутил Володя.