История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек

В антракте Володя предложил «посмотреть на людей, себя показать», то есть погулять по кругу в большом зале, спесиво убедиться, что его жена самая красивая, купить программу, а, возможно, и заглянуть в буфет, просто так, от хорошего настроения.

Стайка иностранцев фланировала с общим потоком в фойе. Впереди них две иностранные дамы о чем-то оживленно беседовали и громко смеялись. Надя не прислушивалась, да и все равно не поняла бы ни слова. Она только удивлялась, как могли они так мало проникнуться духом этой восхитительной музыки и так свободно и развязно болтать и смеяться.

— Пойдем отсюда! Не слышала я еще лошадиного ржанья, — недовольно сказала она.

И в этот момент одна из иностранок быстро обернулась и посмотрела на Надю с откровенным изумлением. Вспоминая потом эту встречу, Надя говорила себе, что, если б потолок с огромной люстрой рухнул в тот миг, она меньше поразилась и испугалась бы, чем этой блондинки. Она тотчас узнала это лицо и ужас охватил все ее существо до мозга костей. Еще ужасней было то, что Вольтраут тоже узнала Надю и, радостно улыбаясь, воскликнула:

— О!

Надя резко повернулась и, увлекая за собой Володю, бросилась вон. На ее счастье прозвенел звонок, призывая публику занять места к началу второго акта. Володя, едва поспевая за ней, с размаху шлепнулся в свое кресло. От его внимания не укрылось необычное бегство Нади.

— Что с тобой, Надюша?

Но она уже взяла себя в руки. Надо было во что бы то ни стало не дать ему догадаться, что она бежала от испуга.

— Ничего! — как можно спокойнее ответила она.

— Ты так бежала, будто боялась, что места наши займут.

— Я вдруг почувствовала себя нехорошо! — соврала она первое, что пришло в голову.

— Ты и в самом деле побледнела, хочешь, уйдем?

Но партер и ложи уже заполнились зрителями, капельдинеры закрыли двери, и свет медленно погас.

— В следующем антракте можем уйти, — согласилась Надя.

— Эта англичанка так на тебя посмотрела. Я думал, она тебя знает.

— Откуда ты знаешь, что она англичанка? — уже шепотом спросила Надя.

— Они говорили по-английски!

Но больше разговаривать не пришлось. Дирижер встал за свой пульт, и публика встретила его аплодисментами. Во втором акте сцена в Александровской слободе у дома Марфы Собакиной и ария Любаши, тоже нужно было послушать, но Надя уже ничего не слушала и не понимала, что происходило на сцене. В ее смятенной голове билась одна мысль: как проскочить незамеченной в антракте и бежать без оглядки!

«Вот до чего я дожила!» — тянула невыносимо долго и вяло Любаша.

— Как муха в простокваше, — шепотом сказала Надя.

Наконец последние звуки оркестра смолкли, пошел занавес.

Засверкали многотысячные хрусталики люстры, ожили десять богинь на потолке, и зрители двинулись к выходу. Надя смешалась с толпой и, подойдя к двери, увидела Вольтраут. Она смотрела из ложи бенуара поверх публики и явно искала ее. На счастье Надя увидела ее первая, она повернулась и пошла обратно, наперерез толпе, на свое место.

— Куда ты, Надя? — Володя едва успел поймать ее.

— Я сумку забыла!

Она добралась до своего кресла и, уже сидя, оглянулась. Вольтраут стояла в конце зрительного зала и пройти мимо нее незамеченной было совершенно невозможно,

— Ты знаешь, — обратилась она к нему, — там еще сцена с Бомелием, очень важная, мне нужно послушать.

— Тогда я пойду покурю, не возражаешь?

— Ступай!

Надя сжалась в кресле, раскрыла программу и стала рассматривать ее, «как баран новые ворота», тупо, ничего не понимая. Она косила глаза по сторонам, как загнанный зверек, ожидая каждую минуту встречу с той, которую сейчас боялась больше привидения с того света. Если б не было с ней Володи! Все было бы иначе. Не бегала бы она из угла в угол. Но тут придется объяснять, откуда ей известна эта «англичанка», и уж совсем неизвестно, как поведет себя Вольтраут. Расстались они мирно и мирно сосуществовали в течение пяти без малого лет, но где? Зечками в лагере! Валя легко могла догадаться, что муж ее ничего не знает о ее прошлом. И хотя она тоже была реабилитирована, как говорили политические, пять лет лагеря по статье за бандитизм никуда не спрячешь. В любой миг может спросить ее: «Когда освободилась?» — помнит ли хлеборезку, опера Горохова или еще что-нибудь в этом роде. Надо было тогда, когда пришел к ней Володя и сказал: «Выходи за меня замуж», честно, как на Духу, ничего не скрывая, рассказать ему все. Пусть бы сам решал. Да, собственно, а что было скрывать? Так размышляла Надя, забившись в кресло, а сзади уже подходили к ней Володя и улыбающаяся Вольтраут. Говорят, что даже заяц, загнанный в угол, становится опасным от отчаяния. Вызов и недоверие увидела на лице Нади Вольтраут и улыбнулась ей ободряюще, сказав глазами: «Не бойся, не выдам! Я вас поняла!»

— Здравствуйте, Надежда Николаевна! — радостно улыбаясь, воскликнула она. — Какой счастливый случай! — и протянула обе руки.

— Здравствуй, Валюша! — сразу успокоилась Надя, стоило ей увидеть вблизи такое дорогое ей по воспоминаниям лицо.

Представляешь, Надюша, выхожу в фойе, а дама спрашивает меня, не я ли муж Надежды Николаевны?